Право на ошибку (СИ) - Гурвич Владимир Моисеевич

  Балтин укоризненно покачал головой.

  - И что вы добились такой выходкой? - спросил он.

  - Вы же видите, что происходит. А он все же мой муж, - простонала Анна. - У меня не хватает сил на это смотреть и никак не реагировать.

  - Реагировать надо, только правильно. А вы выбрали из всех возможных вариантов самый худший.

  -Какой же лучший? - без всякого интереса произнесла Анна.

  - Представьте, что вы сидите в зрительном зале и смотрите спектакль.

  - Представила. Ну и что?

  - Зритель не имеет права выходить на сцену ни при каких обстоятельствах.

  - А я не зритель. Я участник, - нервно произнесла Анна.

  - Поверьте мне, это самая неблагодарная роль, которую только можно предпочесть.

  - Так что же мне предпочесть, черт возьми! - неожиданно в Анне снова пробудилась злость. Ходят тут умники всякие, а толку от них ноль. Хотя однажды он ей помог. Анна вспомнила, какой совет дал ей Балтин, чтобы преодолеть страх перед озером. Она тут же остыла.

  - Если вы непременно желаете участвовать в этом спектакле абсурда, то умоляю вас не в качестве актера, а в качестве сценариста, например.

  - Как это? - Анна уставилась на Балтина круглыми глазами, абсолютно не понимая, о чем он.

  - Я бы вам посоветовал дома переписать сюжет утренней сцены в столовой.

  Анна продолжала таращиться на Балтина, ничего не понимая.

  - У вас есть тетрадь? - спросил Балтин.

  -Да.

  - Вот идите и пишите. Представьте эту сцену совсем по- другому, без драки и выяснений отношений. Придумайте гармоничный сюжет, пусть не со счастливым концом, но и не таким печальным. Что-то среднее, позволяющее надеяться на лучшее. Пишите столько, сколько раз вам потребуется. Отдайте бумаге свою ярость. А когда она вся выйдет из вас, то это сигнал к тому, что можно завершать это сочинение на свободную тему. Вы понимаете меня, Анна?

  - Теперь, понимаю. Спасибо за совет. И хоть я не верю ни в одно ваше слово, но мне ничего не остается другого. Пойду писать. - Анна резко повернулась и зашагала по направлению к своему дому. Вдруг она остановилась и повернулась к Балтину. - В школе у меня за сочинения всегда были самые лучшие оценки.

  Глава 7.

  1.

  Отец принял Машу, как родную. Она даже смутилась, не ожидая такого радушного приема. Он встретил ее у порога, провел к столу, отодвинул стул и пригласил садиться. Потом налил ей чашку ароматного чая, поставил на стол вазочку с конфетами. Это была невиданная роскошь для общины. Конфеты, да и вообще сладкое Маша не видела с тех самых пор, как приехала из Москвы и очень скучала по своим любимым лакомствам.

   - Угощайся, Ульяна. - Глаза Отца светились мягким светом.- Нам с тобой предстоит серьезный разговор, а перед серьезными вещами немного легкомысленных не помешает.

  Услышав про серьезный разговор, Маша похолодела. Отец явно что-то хочет от нее. Знать бы что. Она была в курсе, какие "разговоры" иногда происходят у Отца наедине с женщинами. Что ей делать, если настанет такой момент?

  В ту самую ночь с Русланом, которую Отец торжественно именовал брачной, они проговорили почти до утра. Тогда-то Руслан и рассказал ей, как Отец обошелся с Анной. Маша была в шоке. Неужели теперь настала ее очередь? Правда, через несколько минут она немного успокоилась. Поставив перед ней лакомство, хозяин дома как будто забыл о ней. Он смотрел вроде и на Машу, но как-то через нее. Мысли его явно сейчас витали где-то далеко. Во всяком случае, в представлении девушки, мужчина, желающий женщину, должен смотреть на нее иначе. Если она права, то, чего же все-таки тогда хочет от нее Отец?

  Отец все тянул паузу, и Маша совсем извелась, пока допила чай. Ей уже не хотелось ничего: ни конфет, ни второй чашки ароматного напитка, которую предложил ей Отец. Ей хотелось лишь одного - ясности и, как можно скорее.

  Маша отодвинула от себя чашку и, поблагодарив Отца за чай, стала ждать, когда он начнет разговор. Спросить у него самой, о чем собственно речь, она, несмотря на сильное желание это сделать, так и не рискнула. Отец, как назло, все не спешил. Убрал со стола конфеты и грязную посуду. Помыл ее, вытер тщательно полотенцем, положил в шкаф. Все это проделывал он как-то буднично, словно бы они так чаевничали каждый день. Наконец, он сел напротив Маши. Лицо его приняло очень серьезное выражение. Сердце Маши забилось сильнее, она поняла, что сейчас услышит, ради чего оказалась здесь.

  - Ульяна, - вкрадчиво заговорил Отец. - Недавно ты пережила новое рождение. Ты чувствуешь, что стала другой?

  Задай ей кто-нибудь другой такой вопрос, она бы подумала еще, что ответить, но Отцу она не могла ответить иначе, кроме как согласием.

  - Да, - ответила Маша. Впрочем, в этот момент она действительно ощущала себя обновленной.

  - Насколько сильно ты стала другой? - продолжал допытываться отец.

   Неужели это и есть тот важный разговор, недоуменно подумала она.

  - Многое из прошлой жизни для меня потеряло значение, - ответила Маша. Она заметила, как блеснули глаза Отца. Как будто он ждал от нее именно этих слов.

  - Я рад, что ты так чувствуешь. Это значит, что роды прошли без осложнений, наша новорожденная вполне здорова и ей не требуется дополнительного лечения. Не сомневаюсь, что для тебя начинается новая замечательная жизнь.

   Маша с опаской взглянула на Отца. О каком дополнительном лечении он говорит. Уж не то ли, которое он применил к Анне?