Генри Хаггард - Она и Аллан
В моей памяти стало пробуждаться нечто из того, о чем говорила Айша, то, что тело живет в духе, часто сопротивляясь, а не дух в теле.
Я услышал мой собственный приговор самому себе, я знал, что он будет, безусловно, принят и записан, хорошо это или плохо. Но ничего не случилось, хотя весы склонялись то в одну, то в другую сторону. Если можно так сказать, некие силы оттолкнули меня назад.
Я был выкинут через бесконечность, и, пока я летел быстрее скорости света, ко мне пришло понимание значения того, что я увидел. Я знал или думал, что в конце концов каждый человек должен ответить самому себе или, может быть, то божественное, что есть в каждом, что вне его собственной воли. Через множество лет он поднимается или падает, согласно его природе, из того, чем он был, он превращается в то, что есть, рождая то, чем он должен быть. Теперь я увидел бессмертие, и его лицо было прекрасным и ужасным. Оно обожгло меня своим дыханием, и в его руках я родился заново, я, который знал самого себя без начала и без конца и все-таки не знал ничего о прошлом и будущем, считая, что они полны тайн.
Пока шел, я встретил остальных, кто проделывал то же самое путешествие, что и я. Робертсон плелся за мной и говорил, но я не понимал его языка. Я заметил, что безумие покинуло его глаза и его тонкие черты спокойны и одухотворены. Остальных путников я не знал.
Я пришел туда, где горел яркий свет. В моей голове возникла мысль, что я должен достичь солнца, хотя я не чувствовал жары. Я стоял в прекрасной солнечной долине, которую окружали всполохи огня. В долине стояли огромные деревья, но они сверкали, как золото, а их цветы и фрукты были расцвечены разными красками.
Это было поистине райское место, вне всякого сомнения, но мне оно казалось очень странным, и описать его я не могу. Я сел на большой камень, который сиял, как рубин, не знаю, от жара или от цвета, на краю потока, который был похож на огонь и источал красивую музыку. Я опустился и выпил этой воды из огненного потока, аромат и вкус которого были похожи на дорогое вино.
Потом я сел под раскинувшимися ветками дерева, переливающегося всеми красками, и увидел странные цветы, которые росли вокруг, раскрашенные, как бриллианты, и пахнувшие так, что невозможно себе представить. Рядом кружились птицы, чьи перья были украшены сапфирами, а их песни были такими печальными, что я плакал, слушая этих птиц. Вся окружающая картина была такой восхитительной, что наполнила меня восторгом. Я подумал, что на земле, которая рождает такие чудеса, никогда не бывает ночи.
Начали появляться люди: мужчины, женщины и даже дети, хотя я не видел, откуда они выходили. Они не летели и не шли, казалось, что они плыли ко мне, как дрейфуют неуправляемые лодки. Они нравились мне, но это была не земная красота, хотя их внешность и формы напоминали обычных, но красивых людей. Они не были старыми, но и не выглядели молодыми, за исключением детей. Казалось, что они достигли среднего возраста и решили, что это лучшие годы жизни.
И вдруг произошло чудо — все эти люди оказались известны мне, хотя, насколько я помню, я никогда раньше не видел большинства из них. И все-таки я был уверен, что в какой-то прошлой, забытой жизни я был близко знаком с каждым из них. И именно мое присутствие и подсознание привели их сюда. Да, именно присутствие и то, что меня нельзя было ни увидеть, ни услышать, я думаю, вызвало исключительно сильный поток симпатии, а почему — они не понимали. Как будто это было хорошо, что они меня не видели, как будто они не общались со мной и я не мог говорить и сказать им о моем присутствии.
Некоторых из них я, однако, знал достаточно хорошо, даже если мы расстались много лет назад. Кроме того, я понял, что к каждому из них я чувствовал симпатию или дружбу. Не было ни одного человека, которого я бы не любил или не хотел бы увидеть еще раз. Если они говорили, а я не мог слышать, я мог понимать, о чем они думают.
Многое я не мог понять, потому что имел недостаточно знаний или их мысли были трудны для меня, но некоторые были просты, например, наше пребывание на земле, дружба, путешествия, искусство, литература, чудеса природы.
Каждая мысль, как я заметил, была высказана и заключена в форму молитвы или небесного послания, как фрукт в его ароматной кожуре. И эта молитва была слышна повсюду, я не знаю, почему. Более того, все эти мысли, даже самые скромные, были красивыми и одухотворенными, и в них не было ничего жестокого или грязного, они излучали чистоту, доброту и милосердие.
В этой долине, как я заметил, не было ничего общего с нашим земным бытием. Когда эта истина пронзила мою душу, я понял, что был чужаком в этой компании. Что еще хуже, хотя я сознавал, что все эти яркие люди были возле меня в какой-то момент времени и пространства, но их жизнь, как незнакомая мелодия, пролетала мимо меня и не имела ничего общего со мной.
Между ними и мной существовали огромная пропасть и высокая стена.
О, посмотрите-ка! Прошла женщина, сияющая, как звезда, и издалека шла другая, чьи глаза были похожи на голубиные. Они выглядели превосходно, а последней шла девушка, чьи глаза были похожи на глаза той, которую мое сердце назвало матерью.
Да, я знал их всех. Сюда явились именно те женщины, ради которых я пришел сюда. Те, которые жили на земле, и при виде их мой дух затрепетал. Неужели они не обнаружат меня? В конце концов, они должны были почувствовать мое присутствие.
Но хотя они стояли в шаге или двух от меня, ничего не произошло. Кажется, они поцеловались и заговорили о таких вещах, о которых я не имел представления. На них сверкали светящиеся одежды. Я встал, чтобы подойти к ним, но не смог, я хотел заговорить, но не мог, я хотел, чтобы они уловили мои мысли, но и этого не произошло. Все это отскочило от меня, как резиновый мячик.
Они оказались далеко от меня, очень далеко. По моим щекам текли горькие слезы, потому что я был так близко и так далеко, неистовая ярость бушевала в моем сердце, мне казалось, что они чувствовали это, или я все это придумал? В любом случае, они отодвигались все дальше и дальше от меня, как будто что-то причиняло им боль. Да, моя любовь не могла задеть их совершенные натуры, но мой гнев ранил их.
Пока я сидел, испытывая горечь разочарования, появился мужчина, по виду очень знатный, в нем я узнал своего отца, он выглядел более молодым и счастливым, чем я его помнил, но все-таки это был именно он. С ним шли другие люди, мужчины и женщины, в которых я узнал своих братьев и сестер, умерших в молодости далеко, в Оксфордшире. Я ощутил радость, потому что подумал — они действительно узнали меня и поприветствуют, ведь голос крови должен был остаться...
Но этого не случилось. Они разговаривали, обменивались репликами, но не со мной. Я улавливал что-то, что переходило от моего отца к ним. Это были некие мысли насчет того, что привело их всех сюда, ответ был неожиданным — они должны были встретить кого-то, кто придет издалека и будет выглядеть одиноким и неприветливым. Затем мой отец сказал, что он не видит и не чувствует этого пришельца, хотя это могло быть не так, его миссия — встретить этого человека.
Неожиданно все ушли, и цветущая долина опустела, к счастью для меня, сидевшего на камне, похожем на рубин, и роняющем слезы стыда, которые исходили из моей души.
Так я просидел достаточно долго, пока не почувствовал, что кто-то появился поодаль. Темная и прекрасная фигура в богатой, но варварской одежде. Она быстро подошла ко мне, как копье, пущенное издалека, и я узнал в ней женщину царской крови, дикарку, которую на земле называли Мамина, или Завывающий Ветер. Более того, она двинулась ко мне, хотя не могла меня видеть.
— Ты здесь, Хранящий Ночь, глядишь на свет? — Она спросила или подумала, я не знаю, но слова звучали на зулусском языке. — О, — продолжала она, — я знаю, что ты здесь, на расстоянии тысяч миль отсюда я почувствовала твое присутствие и прибыла сюда, чтобы поприветствовать тебя, хотя я должна заплатить за это рабством. Как здесь оказались те, кого ты искал? Пожали ли они руки, поцеловали тебя? Или они убежали, потому что на моих руках и губах запах земли?
Я отвечал, что они так и не появились, узнав, что я здесь.
— Они не ведают, потому что их любовь достаточно велика, потому что они слишком хороши для любви. Но я грешница, я знаю это хорошо, и я здесь и готова страдать за тебя и найти место, где нет бури. Забудь их и пойдем со мной править, я еще царица в своем доме, который ты разделишь со мной. Мы будем жить роскошно, и когда придет наш час, мы проживем свою жизнь достойно.
