Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Книга первая. Изгнание
— Не густо, не густо, — тонкий нос Дзержинского воинственно вздернулся, длинные пальцы вновь нетерпеливо забарабанили по столу.
Намечается еще один вариант, — вставил Мессинг, и широкое бритое лицо его точно отвердело. — Однако требуются подчистки, доработки.
— Докладывайте, докладывайте, товарищ Мессинг! — оживился Дзержинский. Он знал, если Мессинг сказал «требуются доработки» — дело готово окончательно.
— Пусть уж Артузов: его это находка, Феликс Эдмундович. А я добавлю, если понадобится.
Собравшиеся улыбнулись: всем известна была «любовь» Мессинга к долгим разговорам и публичным выступлениям.
— Год назад в Киеве нами была арестована княгиня Татьяна Георгиевна Куракина. Не очень-то была она замешана в местной монархической группе, но суть в том, что ее отец и отец барона Врангеля — братья.
Дружно скрипнули стулья. Члены коллегии ВЧК заинтересованно переглянулись. Лацис шумно вздохнул.
— Татьяна Георгиевна, таким образом, двоюродная сестра главнокомандующего. Кроме того, у нее имеется сын, достаточно взрослый, чтобы служить в армии. В белой, разумеется. Татьяна Георгиевна написала записку барону. Она фигурировала при расследовании в Киеве. Читаю: — Он достал из папки голубой листочек. — «Дорогой Пипер!»... Я опускаю несущественное, товарищи... «Рекомендую тебе сына. Ты же знаешь, что я никогда не рекомендовала тебе неподходящего человека» — ну и так далее... У нас есть две возможности: подготовить сына или заменить в рекомендательном письме слово «сын» на слово «товарищ» сына, скажем.
— Очень перспективно! — похвалил Дзержинский. — Куракину необходимо освободить.
— Сделано, — пояснил Мессинг. — Семья свободна, за исключением мужа: муж сбежал в Париж. Куракина просится следом.
— За границу не отпускать.
— Мы работаем, Феликс Эдмундович, — сказал Артузов.
— Только не торопитесь. Эта «нитка», как мне представляется, будет очень полезна нам через полгода-год. Пока лучше ее законсервировать.
— Так ведь есть возможность так называемого друга сына Куракиной подключить к «Баязету».
— Внедряйте, — сказал Дзержинский. — Благословляю. Но пока — без контактов с «Баязетом». И учтите, Климович тоже неплохой специалист. Столкновение разведчика с контрразведкой — провал даже самого опытного агента. Главная задача «Баязета» прежняя — Врангель. Пусть собирает исчерпывающие сведения: режим дня, адреса, где бывает, берет ли с собой документы, план квартиры, список родственников и друзей — тут требуются подробные характеристики. Происхождение, биографии, политические настроения, довольны ли своим положением. Любая мелочь! Достаточно ли им жалованья? Есть ли другие источники заработка? Любят ли кутить, увлекаются ли вином, женщинами? Как дела в семье? Все ли здоровы, нет ли больных, нуждающихся в редких лекарствах? Особые досье на перспективных для нас людей. О них мы должны знать самые мельчайшие детали. Я специально обращаю на это ваше внимание, товарищи члены коллегии. И подчеркиваю: необходимо ускорение доставки разведматериалов в центр. Не следует думать: добытчик материалов — герой, а доставщик — технический исполнитель. Статистика провалов мировых разведок показывает — самых опытных разведчиков чаще всего ловят на доставке. И последнее. — Дзержинский вновь вышел из-за стола и зашагал по кабинету: — Наши враги делают ставку на агента-сверхчеловека. Нет такого — делают упор на массовость засылаемых, у них денег хватает. Мы крепче, мы нравственно сильнее. У нас цели разные. Мы народ, революцию защищаем. Мы — ее меч. Он всегда должен быть вынут из ножен. Гражданская война кончается, товарищи чекисты. Однако считаю необходимым еще и еще раз напомнить вам слова товарища Ленина на Четвертой конференции губернских чрезвычайных комиссий: попытки тех или иных контрреволюционных восстаний будут повторяться, и поэтому естественно ожидать, что офицерская вооруженная контрреволюционная сила не откажется от употребления оружия, которым она неплохо владеет... Гражданская война кончается, это вне всякого сомнения. И скоро — не исключено! — нам с вами придется работать в иных условиях, на вражеской территории, в стане врагов. Мы обязаны уже сейчас готовить к этому лучших своих людей, предпринимать надлежащие меры страховки их при внедрении...
Глава одиннадцатая. БОЛЬШОЙ СЕВАСТОПОЛЬСКИЙ ДВОРЕЦ И ДАЧА ВРАНГЕЛЯ
1
В отличие от Деникина новый главнокомандующий выдвигал вопросы престижности на первое место. Они имели первостатейное значение.
Врангель приказал обставить дворец бывшего командующего Черноморским флотом с небывалой роскошью. Все доставлялось из бывшего царского имения «Ливадия»: лучшая мебель, белье, ковры, посуда, коллекции вин. Только по последнему реестру из Ливадии было выписано более шестисот принадлежностей для кухни и столовой. Одних хрустальных бокалов для шампанского сто двадцать. Все это плюс... дойная корова было доставлено на военном корабле. Врангель неоднократно заявлял, что занимается только военными делами. Но это не соответствовало истине: он по-прежнему с удовольствием встречался с представителями общественности, много ездил, участвовал в совещаниях, отвечал на вопросы журналистов, принимал посетителей.
В газетах немедля появились и исторические «изыскания», долженствующие «поднять» личность командующего, а заодно и весь его род. Оказалось, например, что представители рода баронов Врангелей, служившие верой и правдой в армиях Дании и Швеции, Германии, Австрии и России, дали миру семь фельдмаршалов, семь адмиралов и тридцать одного генерала. Имея такую родословную, Петр Врангель мог, разумеется, не сомневаться в своих победах. Обстановка казалась главнокомандующему вполне благоприятной. Летняя наступательная кампания, за небольшими отклонениями, развивалась по плану. Большие надежды возлагал он на Улагая. «Отличный кавалерийский начальник, смелый и решительный, — записал он в дневник. — Однако слабы способности к организации. Легко переходит от подъема духа к унынию. Огромный его штаб не сорганизован, состоит во многом из случайных людей... Большевики о десанте знают, подготовились. Элемент внезапности упущен...»
А что же Климович?
Не далее как вчера Евгений Константинович был принят Врангелем с докладом. Непонятно даже почему, с каждой новой встречей Климович все более раздражал главнокомандующего. Он знал и верил, Климович — мастер своего дела, организатор и хороший тактик сыска, но неприязнь все росла, и ничего с собой он поделать не мог. Видимо, кровавая слава и черный след, что тянулся за Климовичем, давали о себе знать... Окончив кадетский корпус, Климович поступил в Павловское военное училище. Был выпущен подпоручиком в 69-й Рязанский пехотный полк. Нормально? Все правильно, так поступали тысячи дворянских детей. Однако военная карьера, видимо, не прельщает уважаемого Евгения Константиновича — вскоре он переходит на службу в жандармский корпус. В 1899-м его ранят революционеры. В 1905-м он уже виленский полицмейстер и снова ранен осколками бомбы, брошенной революционерами. Сразу замечен и отмечен. И начинает быстро двигаться вверх по служебной лестнице. В канун революции он уже директор департамента полиции, организатор ряда жандармских акций, провокаций и политических убийств... Не исключено, что и за его спиной Климович плетет нити какого-либо заговора. До чего же верткий, скользкий, неуловимый человечек! Керенского обманул, ускользнув из Петропавловской крепости, большевиков обвел вокруг пальца, устроившись на должность в какой-то банк... Российская тайная полиция не останавливалась и перед организацией убийств царских сановников, чтобы внедриться в среду революционеров. Иногда Врангелю начинало казаться, что он боится Климовича. Да, да, боится! И тогда он особенно резко выступал за него против левой прессы, называл своего начальника Особого отдела и одновременно помощника начальника Гражданского управления «человеком весьма дельным и честным», «специалистом своего дела, весьма загруженным всевозможными обязанностями».
Вчера Климович докладывал о деятельности противника, об усилении работы большевиков в тылу. Морским путем, на моторных катерах и парусных яхтах им удавалось из Новороссийска и Керчи устанавливать связь с крымским подпольем, снабжать его деньгами, оружием, пропагандистскими материалами и опытными инструкторами.[8]
Так называемая «красно-зеленая» повстанческая армия в горах и лесах Крыма насчитывала уже десятки шаек, действовавших весьма решительно. Они нападали на тылы, на армейские команды, транспорты, грабили хозяйства, лесничества, конные заводы. В Ялте была раскрыта коммунистическая ячейка, имевшая даже свою типографию. В Симферополе и Керчи задержаны два курьера. На Перекопе захвачен после долгого сопротивления подпольщик под вымышленной фамилией Кессель, пробиравшийся на Украину...
