Эйсукэ Накадзоно - Тайный рейс
— Если Тада называет в этой связи Такано, значит, он хочет запутать следствие, — сказал Сайдзё.
— А я считаю, что и убийство женщины, которую нашли на Дзимбе, — это тоже дело рук Такано. Она боялась, что будет разоблачена организация, занимающаяся нелегальной переправой политэмигрантов. Вы ведь, кажется, тоже выслеживали эту Такано. Так что вы должны знать, что подобные действия вполне в ее духе. Ведь вы это знаете?
— Нет, не знаю, — ответил Сайдзё. — Значит, вы явились сюда, чтобы меня допросить? Но вряд ли вы находитесь на верном пути. А что если Такано старалась лишь скрыть преступления Ли Кан Мана?
— Вот, вот. Нечто в этом роде показывает и Чхим Йоль. А существует ли вообще Ли Кан Ман? Все это смахивает на попытку свалить вину на некую мифическую личность и самим уйти от ответственности. Скажите, сколько вы получили за северокорейских шпионов? Ведь, несомненно, что тут мы имеем дело с агентурой северокорейской военной разведки, действующей против Южной Кореи. Убийства на Каминосима были организованы этой агентурой. О, за всем этим скрываются вещи более серьезные… Хоть вы и предпочитаете играть со мной в прятки.
— Какой абсурд! — воскликнул Сайдзё. — Хорошо, я расскажу вам все, что знаю. Я сообщу вам данные, которые позволят направить следствие по верному пути. Только вы воспользуйтесь ими…
Не исключено, что возможность такого поворота событий Могами предвидел еще с того момента, когда Сайдзё прервал с ним связь. И сумел этому помешать. В чьих интересах он это сделал? Ли Кан Мана? Чьих-либо еще? А не в своих ли собственных?
Когда экспресс «Асакадзэ» отошел от станции Симоносеки в направлении Токио, Сайдзё решил, что наступила пора выяснить все и покончить наконец со всякими сомнениями.
Вагон первого класса был пустой. Сайдзё сидел рядом с Могами, занимавшим место у окна. За спиной Сайдзё сел Амати, ждавший их на вокзале. Воздух в вагоне с плотно закрытыми окнами и дверями был кондиционирован. В вагоне было тихо, слышалось лишь легкое постукивание колес, доносившееся словно откуда-то издалека и походившее на чей-то шепот. Сайдзё, которому казалось, что сердце его стучит сейчас громче, чем колеса, наконец медленно заговорил.
— Постепенно я вам все доложу. Но предварительно я хотел бы вас кое о чем спросить. С президентом Цой Ток Чхоном за это время ничего не случилось?
— Цой Ток Чхоном? — переспросил Могами. — Разумеется, поскольку дело касается его поручения, он немного обеспокоен. Кстати, сегодня утром я его видел. Он со своим дядей в прекрасном расположении духа полетел в Корею. На американском военном самолете. Сейчас они, вероятно, уже там и встречаются с видным политическим деятелем.
— С видным политическим деятелем!
— Да. С Им Чи Хва из бывшей Народно-прогрессивной партии. Им Чи Хва, по-видимому, связан с министром гражданской экономики. Благодаря этим связям Цой Ток Чхону подвернулся случай, который выпадает раз в жизни. Он рассчитывает получить монопольное право на продажу за границу пяти тысяч тонн вольфрама в год и таким образом принять участие в эксплуатации горных богатств страны.
— Вот оно что… — протянул Сайдзё, в то время как мысль его лихорадочно работала в другом направлении. — Значит, Цой Ток Чхон попался в ловушку. Он отправился в Сеул в погоне за шансом, который выпадает раз в жизни, и там ему будет крышка! В момент переговоров с Им Чи Хва его схватят и предъявят сфабрикованное обвинение в связях с группой Чхим Йоля, готовившей восстание, и в содействии так называемому коммунистическому заговору против государства.
— Хм! Кто знает, все, конечно, может быть, — спокойно проговорил Могами. — В таком случае, согласно статье седьмой антикоммунистического закона, за содействие он получит десять лет каторги. А Им Чи Хва, согласно статье шестой чрезвычайного закона об особо опасных преступлениях, за содействие будет угрожать смертная казнь.
— Тогда, следовательно, и фирме Цой Ток Чхона будет крышка?
— Нет, почему же? Фирма сохранится. Резиденция Кана, вероятно, оставит на месте такого опытного управляющего, как Цой Пхиль Сон.
— Дядю Цой Ток Чхона?
— По-видимому, его.
— Значит, он приберет к рукам фирму племянника? Это тот старик с лицом старого лиса, который входил к вам в кабинет, когда я уезжал? — Теперь Сайдзё стало ясно все. Вся хитро сплетенная интрига вдруг сразу предстала перед ним в истинном свете, и у него возникло непреодолимое желание все же взять верх над стариком Могами. — Следовательно, все это связано с Южнокорейским центральным разведывательным управлением? А вы, заключив сделку с разведкой, участвовали в проведении совместной японо-корейской операции? Причем вся соль дела в южнокорейском вольфраме? Цой Пхиль Сона завербовали, пообещав ему фирму племянника. Короче говоря, разведка в первую очередь заботилась о том, кому предоставить концессию на вольфрам. Получить доступ к этому важному стратегическому сырью — вот что интересовало вас…
— Что ж, ты волен предполагать, что думаешь.
— А как велика ваша доля?
— Ты, кажется, вознамерился мне дерзить?! — Могами повернулся к Сайдзё и впился в него злобным взглядом. — Я был и остаюсь одним из честнейших и бескорыстнейших патриотов Японии. Я никогда не был смутьяном, как ты, и никогда, как ты, не отстаивал ни в чем интересы Кореи! Я служу лишь делу укрепления японо-корейских отношений, интересам нашей политики в отношении Кореи. Вероятно, в дальнейшем эту задачу будут решать представители деловых кругов.
— То есть концерн G и его фирма «Дайтокё сёдзи»?
— Вряд ли я обязан каждому сотруднику давать объяснения по этому вопросу.
— Но редактора «Пан-Кориэн ревью» Чон Су Капа, надеюсь, вы не тронули? — невозмутимо продолжал Сайдзё.
— Ты ведь предупредил его, и теперь он, кажется, где-то скрывается, — зло проговорил Могами. — Еще немного, и поездка Цой Ток Чхона в Корею тоже могла бы сорваться. Но мы сумели вовремя собрать кое-какие доказательства его виновности в заговоре против государства и отправить в Корею. Но если этот Чон Су Кап, который является зятем Им Чи Хва и с которым Цой Ток Чхон поддерживал определенную связь, не будет найден, разведка окажется в большом затруднении. И все из-за тебя, сопляк!
Лицо Могами сделалось страшным.
— Господин начальник! Не надо больше, — мягко остановил его сидевший сзади Амати. — В седьмом спальном вагоне, который находится по соседству, я взял для вас одноместное купе. Перейдите, пожалуйста, туда.
— Хорошо. Здесь мне неудобно. — Схватив свою тросточку, Могами надменным жестом приказал Сайдзё встать. Тот молча поднялся, пропуская его. А что если сейчас врезать как следует этому плюгавому старикашке. Сбить с ног и… Поднимется шум. Прибежит железнодорожная полиция. А ей заявить, что Могами крупный преступник, сообщник убийцы Ли Кан Мана. Полицейские, никогда не сталкивавшиеся с подобным инцидентом, вероятно, примут его, Сайдзё, за сумасшедшего. Преступление, о котором он расскажет, покажется им чем-то невероятным. Шансов у него, конечно, почти нет. А что, все-таки, если попробовать?
В это время Амати, словно прочитав его мысли, крепко взял его сзади за плечи и усадил на место.
— Спокойно, Сайдзё! Выбрось из головы глупые мысли.
— Ой! — Сайдзё поморщился от боли: усаживая его, Амати задел рану.
Не оборачиваясь, Могами нетвердыми шагами удалялся по проходу вагона. В это время в конце вагона показался одетый в белую куртку проводник. Он шел ему навстречу, чтобы проводить в седьмой вагон. Через открытую дверь вагона донесся отчетливый стук колес. Когда панама Могами исчезла за дверью, в вагоне воцарилась прежняя тишина.
Амати с таким видом, будто он хочет помочь Сайдзё, пересадил его на место Могами у окна, а сам сел рядом. Откинувшись на спинку сиденья и вытянув ноги во всю длину, он непринужденным тоном заговорил:
— Послушай, Сайдзё! Неужели ты не понимаешь простой вещи? Раз шеф открыл тебе такие секреты, теперь ты должен будешь взвешивать каждый свой шаг. Иначе твое дело — табак. Ты сейчас вроде заключенного. В Токио тебе придется тихо и мирно сидеть и никуда не рыпаться. Ведь за тобой будут следить.
— Чтобы не дать мне установить связь с Чон Су Капом?
— Вот видишь, ты и сам все отлично понимаешь! Ведь если скроется Чон, мы упустим всю его группу, они сразу все разбегутся. Тогда будут потеряны и основной капитал и проценты.
— Понимаю. Но скажите мне вот что. Какая роль вообще мне отводилась во всей этой истории, до того как я стал опасен для дела? Зачем меня посылали?
— Идею насчет южнокорейского вольфрама Цой Ток Чхону тайком внушил во время дружеской встречи деловых людей Японии и Южной Кореи наш шеф. Это был первый шаг в задуманной операции. Главная задача заключалась в том, чтобы скомпрометировать и устранить тех деятелей в Южной Корее, которые противились передаче концессии японцам, и заодно убрать самого Цоя, как наиболее возможного претендента из корейских дельцов. С этой целью в организацию был внедрен Ли Кан Ман, но с этого момента он фактически связь с разведкой прервал. А нам нужна была подробная и достоверная информация о ходе дела… Нужно было следить за Ли Кан Маном, который ходил по канату, протянутому между Цоем, Чоиом и Чхим Йолем, и точно знать, как протекает операция. Мы с самого начала были уверены, что Цой Ток Чхон обратится к нам по поводу пропажи денег. Дело нужно было кому-то поручить. Самым подходящим человеком был ты.
