Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья
Каждая их встреча на авеню Мак-Магон диктовалась делом, которому они служили. Обмен информацией, передача материалов в Центр, проверка их и перепроверка каналов связи, смена кодовых трафаретов, страховка, встреча и проводы посланцев из России. При всей ценности информации, которой располагал Венделовский-дипкурьер, связь во время его разъездов оставалась узким местом. Ему приходилось передавать материалы через «Цветкова» либо через «Доктора», иногда используя и другие каналы — через специальных курьеров, встреча с которыми была каждый раз довольно рискованной. Минутная задержка, непредвиденное обстоятельство, пустяковая авария мотора — да бог знает еще что! — и из-за нескольких выпавших, искрошившихся кирпичей летит в тартарары с таким трудом и самоотвержением возведенное здание.
Работать становилось все труднее. Рождались всевозможные антисоветские блоки, организовывались пакты, подписывались тайные соглашения. Дух политического диалога, с трудом установленный в Генуе, был предан забвению. Советской России вновь угрожали интервенцией. Начало широкой вражеской кампании было положено ультиматумом Керзона — шагом дипломатическим, с целью расшатать укрепившееся международное положение России. И тут же — вооруженные полицейские акции: валет на торговую миссию в Лондоне, погромы советских представительств в Пекине и Шанхае, разрывы дипломатических отношений. Общие стремления империалистов не допустить Советскую Россию на конференцию в Лозанне.
И вот — убийство Воровского
2
... Конференция в Лозанне работала трудно. «Приглашающие державы» (Англия, Франция, Италия), обращаясь к представителям Японии, Греции, Румынии, Югославии и Турции, заявляли: на Востоке наступил окончательный мир. Кемалистская Турция, выигравшая войну у англичан и греков, настаивала на отмене режима капитуляции! Империалистические державы' пытались сломить Турцию. Россию приглашать на конференцию не хотели. Но под давлением общественного мнения пришлось объявить, что советскую делегацию пригласят лишь на период обсуждения вопроса о черноморских проливах. Первым в Лозанну прибыл Воровский. Следом, уже после открытия конференции, — советская делегация во главе с Чичериным. Она решительно выступила за суверенитет проливов, подчеркивая экономическое и стратегическое значение их для России, требовала закрытия для военных кораблей и полной свободы для торгового мореплавания. Турция, испытывая давление Англии и Франции, отказалась от поддержки советских предложений. Проект по проливам был передан совещанию экспертов, куда советские представители допущены не были.
В конце января Керзон, от имени союзников, вручил Турции текст договора с ультимативным требованием подписать его в четырехдневный срок, иначе переговоры будут прекращены. Турция отвергла ультиматум. Англичане тут же покинули Лозанну, следом — другие делегации. Перерыв продолжался два с половиной месяца. Это было время тайной дипломатии, активизации турецкой реакции и ответных действий Кемаля. Союзникам Турция представила контрпроект. Вынужденные вновь сесть за стол переговоров, империалисты решили во что бы то ни стало запретить советской делегации участие в работе. В ход пошли недипломатические приемы, предварительные ультимативные требования, угрозы. Газеты печатали клеветнические материалы. Почта приносила письма, в которых советских дипломатов предупреждали о физической расправе. Прибывший в Лозанну Воровский был незаконно лишен дипломатических привилегий и прав члена делегации. При полном невмешательстве швейцарских властей он ежедневно подвергался травле.
Вацлав Вацлавович писал в Москву: «...они просто решили отвергнуть мои доводы и не допустить нас на конференцию, о чем довели до сведения швейцарского правительства... Нас хотят выжить если не мытьем, так катаньем».
Продолжались «мелкие чудеса» в резиденции советского дипломата: внезапно то гас свет, то отключалась подача воды. Возле отеля «Сесиль» было замечено частое появление группы лиц, которые били стекла, кричали по-русски: «Убирайтесь, пока целы!» Почта, адресованная Воровскому, тщательно просматривалась. За советскими дипломатами велась открытая слежка. Правительство Швейцарии прекратило официальные отношения с советской делегацией, не принимая мер к ее охране. Тотчас выступила белая эмиграция. Шестого мая группа хулиганов ворвалась в приемную резиденции и потребовала встречи с Воровским. Специальный корреспондент РОСТА Аренс не без труда выдворил их. Кто-то крикнул: «Мы силой заставим вас уехать!» Полицейских на посту не было.
«За этими хулиганящими мальчишками слишком ясно чувствуется чужая сознательная рука, возможно даже иностранная, — писал Воровский через Берлин Чичерину девятого мая. — Швейцарское правительство, хорошо об этом осведомленное, ибо все газеты полны этим, должно нести ответственность за нашу неприкосновенность».
Учитывая обстановку. Советское правительство девятого мая отдало распоряжение Воровскому покинуть Швейцарию. Вацлав Вацлавович, не получив его вовремя, считал, что присутствие в Лозанне советского представителя необходимо для дела.
...Как выяснилось на суде, бывший капитан врангелевской армии, близкий родственник российского шоколадного фабриканта, Морис Конради появился в Лозанне утром десятого мая. Сняв номер в отеле «Европа», он узнал, что русские дипломаты завтракают, обедают и ужинают там, где живут, — в отеле «Сесиль». Около восьми вечера, зарядив браунинг, он занял столик в ресторане «Сесиль» и заказал коньяк. Попросив метрдотеля принести какой-нибудь свежий иллюстрированный журнал и вступив с ним в разговор, назвал себя майором французской армии. Делая вид, что с интересом просматривает фотографии, он все время поглядывал на входную дверь. В этот момент в зале появились Воровский и Жан Аренс, заняли столик у окна. Вскоре к ним подошел секретарь полпредства Иван Дивильковский, принесший вечерние газеты. Они сделали заказ. Дивильковский и Аренс разговаривали. Воровский молча смотрел в окно.
Официант принес ужин. Свет в зале почему-то не зажигали. Сухопарый Конради, беседуя с метрдотелем, вновь и вновь заказывал коньяк, продолжал наблюдать за советскими дипломатами. Зал ресторана пустел, но музыканты за пальмами продолжали играть. По соседству с рестораном, в бильярдной, слышались голоса игроков и хлесткий звук шаров.
В четверть десятого Конради решительно отложил журнал и встал. Метрдотель подумал, что французскому майору необходимо выйти — позвонить по телефону, возможно, он не мог уйти, не расплатившись. Конради быстро подошел к Воровскому, доставая из бокового кармана пиджака браунинг. Остановившись за спиной Вацлава Вацлавовича, он выстрелил ему в голову, заорав: «Вот вам, коммунисты!» Иван Дивильковский кинулся на убийцу, но тут прозвучало еще пять выстрелов — два в Дивильковского и три в Арсена, который с трудом, но все же вынул из кармана револьвер, однако выстрелить был уже не в силах.
Убийца пытался перезарядить браунинг, но метрдотель потребовал немедленной сдачи оружия. Конради бросил браунинг на ковер. Сел, закинув ногу на ногу, крикнул: «Вызывайте полицию! Я подожду!» Испитое лицо его выражало крайнюю степень отупения. И тут же сорвался со стула, кинулся к оркестру, схватил испуганного дирижера за руки, приказал: «Траурный марш! Траурный марш по большевикам! — и вновь заорал: — Я — Вильгельм Телль. Я спасаю человечество от большевиков!» У него был вид явно помешавшегося.
В луже крови лежал мертвый Воровский.
НОТА ПРАВИТЕЛЬСТВА РСФСР ПРАВИТЕЛЬСТВУ ШВЕЙЦАРИИ
От 16 мая 1923 года
(передано по телеграфу от имени Чичерина)
«...Из последних сообщений безвременно погибшего В. В. Воровского с полной несомненностью явствует, что швейцарскими властями ни в малейшей мере не были приняты элементарные меры предосторожности для охраны российского делегата и его сотрудников, несмотря на то, что со стороны некоторых преступных элементов Швейцарии раздавались по их адресу угрозы. Делегации из представителей этих элементов удалось даже проникнуть к российскому делегату с явно враждебными намерениями. Хотя эти факты были известны швейцарским властям, последние оставили российского делегата и его сотрудников беззащитными... Правительство РСФСР выражает уверенность, что будет проведено строжайшее расследование... что Правительство Швейцарии не уклонится от своего международного долга дать полное и всемерное удовлетворение России. И не замедлит с ответом».
Правительство Швейцарии неуклюже попыталось оправдаться и уйти от ответа. 8 июня была передана вторая нота правительства РСФСР, не признающая удовлетворительным ответ Швейцарии. Российское правительство серьезнейшим образом предостерегало швейцарское правительство от последствий его не поддающегося квалификации поведения и оставило за собой право на получение полного удовлетворения.
