Григорий Терещенко - Горячее лето

"Уж не дошло ли до Стрижова о встречах с Ириной? — встревожился Вербин. — Впрочем, к чему тревога. Ну и пусть знают. Это, в конце концов, наше дело. И нечего другим вмешиваться. Хотя могут вмешаться. Тот же секретарь партбюро Ручинский может раздуть дело".

— Есть поговорка: на бога надейся, а сам не плошай!

— Чего же такого натворил Коваленко? — спросил Стрижов. И подумал: "Знал бы ты, что Алексей мой сын, по-другому этот разговор вел бы".

— Ломать цех охотников много, а вот кто строить будет? Я не один день на заводе, знаю, как это делается. Подашь идею, тебя же заставят делать, да еще и влепят, если не успеешь к сроку. Не время сейчас. Надо думать, как новые детали для "Сибиряка" осваивать. За них-то спросят. По большому счету спросят.

— Надо поворачиваться, Григорий Петрович, такое время.

— А мы что? С утра до вечера как белка в колесе. Реконструкция! Какими силами? Собственными? Их для выполнения плана не хватает. Не готовы мы к этому!

— Не горячись. Не в один же день реконструкцию проводить будете. У тебя даже простая "цепочка" отсутствует. А сколько ты в цехе? Скоро десять лет. Тебя, брат, скоро бульдозером не сдвинешь.

— Мало мы за десять лет сделали? И план давали…

— План можно по-разному давать. И Коваленко не осуждай. Он молодой еще, горячий. Энергии у него больше, чем у нас двоих. Да и знаний не отберешь.

— Хоть из цеха беги.

— Скоро техсовет состоится. Выскажешься. Что надо — попросишь. А то смотри, чтоб на парткоме не разбирали: Это я тебе по старой дружбе говорю. Твой Ручинский сможет это сделать.

— За что?

— Есть за что. Даже за выполнение январского плана. Редукторы до сегодняшнего для — узкое место. Нажми на редукторы. Все брось, понял? Не справишься — спросим!..

— Да я нажимаю. Скоро войдем в график.

— Поговори со своим замом, по душам поговори. Ты с ним по душам хоть раз говорил?

— А как же я говорю?

— Значит, плохо говорил… А реконструкцию придется проводить. От этого никуда не уйдешь. Конечно, дело трудное, ответственное. Но Привалов решил. Он своего решения не отменит. Так что давай закатывай рукава!..

Татьяна внимательно читала записи, которые сделал в журнале заместитель начальника цеха. К ней подошла Ирина.

— Многовато на первый раз замечаний, — сказала Татьяна.

— А ты видела, что в инструменталке Алексей Иванович наворотил?

— Первый раз слышу. А ну, пошли посмотрим.

В инструменталке на полу стояли ящики, коробки и девушки, сидя на корточках, перекладывали детали, резцы.

— Порядок наводите? — спросила Татьяна.

— Ой, не говорите, — ответила Полина, и на веснушчатом лице загорелся румянец. — Сегодня у нас словно побоище. Алексей Иванович все вверх ногами перевернул.

— Что ж, девочки, надо же навести порядок в своем хозяйстве, — сказала Ирина. — Добре роби, добре і буде.

— Да все руки не доходили, — ответила Полина.

— Теперь дойдут.

— Придется делать, куда денешься.

"Придирается, — заподозрила Татьяна. — Может, мне действительно уйти в другой цех?"

— Коль Алексей Иванович поругал, то за дело. Даже на меня набросился. А как-никак близкий человек мне Алексей Иванович.

— Как близкий? — спросила Татьяна.

— Ну как? Квартировал у меня. А потом технолога Найденову привел на постой. Прямо с вокзала.

— Когда это было?!

— Тогда, когда Жанна Васильевна получила назначение на наш завод. Она вместе с ним в поезде ехала. В гостинице мест не оказалось. Вот он и привез ее ко мне.

Татьяну это сообщение словно кипятком обожгло, и она почувствовала, как часто забилось сердце, как кровь по лицу разлилась и поспешила уйти. "Значит, сплетни, что Алексей повез Жанну к себе и что она ночевала у него — ложь! Постой, кто это пустил такую клевету? Леонид. Да, он… А я, дура, поверила. Нагрубила Алексею, отвернулась от него. Ну что я наделала!.."

Ирина задержалась в инструменталке. И когда Татьяна ушла, обратилась к Полине:

— Как Витя?

— Уверяют в хорошем исходе, а там кто его знает… Профессор тот знаменитый… Но все может быть…

Рабочий день подходил к концу. Стрелка часов медленно приближается к четырем. Сменщики готовятся к приему станков.

Снова Татьяна сталкивается с Ириной. На ее лице улыбка. Татьяна даже залюбовалась: двадцать восьмой год женщине, давно замужем, дочка скоро в школу пойдет, а она стройная, с тонкой талией.

— Табельщицы оборудовали доску показателей. Сейчас они поставят выработку за смену и данные по браку. Не уходи, посмотрим.

— Хорошо!

"Не поделиться ли с ней своим горем? — подумала Татьяна. — Нет, не надо. Мать тоже не советчик. Снова посмеется, как уже было однажды".

Ирина оставила Татьяну и направилась к секретарю партийной организации. Ручинский собирался домой.

— Ты ко мне? — спросил он, складывая инструмент.

— Да.

И рассказала о состоявшемся рейде.

Секретарь партбюро выслушал ее, а потом сказал:

— Рейд — большое дело. Конечно, тумбочки устарели, они портят весь вид цеха. Они свое отжили. Их пора на свалку. Я посоветуюсь с заместителем директора по быту. — Он вытащил из кармана записную книжку и что-то записал. — Но пока пусть постоят, без тумбочек рабочим нельзя, сама знаешь.

— А в Сумах на компрессорном заводе, где я была, идет соревнование между цехами за культуру производства. А мы только можем помечтать об этом.

— Культура разная бывает. Например, Татьяна Ивановна покончила в своей смене с матерщиной? Покончила. Это тоже элемент культуры. Оно и цветы не мешает… А почему бы цветы по всему залу, как в оранжереях, не развести?

— Это верно. В Сумах даже аквариум с рыбешками умудрились завести.

— Давайте и мы начнем.

— Хорошо, возьмемся за цветы. А вы подумайте, куда их ставить.

Татьяна не уходила.

— Леонид дал сегодня двадцать процентов брака.

— А другие как?

— Светлана и Венера работали без брака. Может, его заслушать на собрании?

Ручинский взглянул на Ирину. Она разрумянилась, волосы выбивались из-под косынки.

— Ладно, я поговорю с ним. А потом уже решим. А как у тебя с отпуском?

— Я попросила Алексея Ивановича отпуск перенести.

— Пожалуй, ты права.

Ирина простилась с секретарем партийной организации и пошла в цех. У новой доски показателей качества толпились рабочие…

— Теперь показатели только по качеству будут подводить? — услышала она голос Михаила. — А вообще-то здорово! А? Каково? Работал без брака.

Сильные руки Федора пригнули ему голову: не хвастайся.

Ирина протиснулась вперед.

"Ручинский — без брака, Шило — без брака, Светлана — без брака… А Венеры на доске что-то нет, — подумала Ирина. — Наверное, в конце смены дала брак".

Подошел Олег.

— На черном списке только четыре человека! — произнесла восторженно Ирина.

— Это хорошее начало!

— Без брака — замечательно! — произнес председатель цехкома, ощупывая пустой левый рукав. — Только, увлекшись качеством, едва на сто процентов месячный план выполнили. Если мы и дальше так работать будем, можем сесть в лужу.

— А решение съезда? — спросил Олег.

— А разве в решениях где-нибудь сказано, чтобы снижать темп?

— Темп темпом, а за качество каждого комсомольца будем рассматривать на бюро.

— Ну, не так строго, комсомольский секретарь, и не так сердито. Смотри, у тебя лицо темнее тучи, — засмеялся председатель цехкома. — Кто не работает — тот не ошибается. Нечего размахивать шашкой!

Он уже слышал выражение "размахивать шашкой". Леонид так говорил. А теперь председатель цехкома эти слова повторяет. Конечно, он горячится, когда комсомольцы забывают о своих обязанностях. Даже не советуясь с членами бюро, Олег иногда вставлял в повестку дня разбор провинившегося. Но за дело же. Ирина несколько раз замечала ему, что можно было и не так строго взыскивать. Просто ограничиться дружеским разговором с виновным. Она верила, да не только она, все члены бюро, что Олег поймет: хоть и была у него эта "горячинка", секретарь он хороший, энергичный. Со временем он укротил пыл, стал действовать более обдуманно, целеустремленнее, не злоупотребляя правами секретаря. Но иногда… Он и сам понимал, что горяч, пытался сдерживать себя, по не всегда это удавалось. Такой характер, ничего не поделаешь. Вот и теперь Волков говорит, чтобы не "размахивал шашкой". Нет, он не согласен с ним. За качество надо строго спрашивать. Дорого оно обходится государству. Смирились с браком. Вот почему, хмуря брови, он сказал Волкову:

— За брак, товарищ цехком, надо не только "размахивать шашкой", но и привлекать к ответственности!

— А я разве против? Только не надо горячиться, — сказал Волков и ушел.

Федор долго маячил около двери кабинета заместителя начальника цеха и, улучив момент, когда мастера вышли, заглянул. Алексей тоже собирался уходить, проверить, как начинает работу вторая смена.