Александр Изотчин - День учителя
Праздник удался. Ребята много шутили — Костик более пошло, Андрей более интеллектуально. Шуткам Костика девчонки смеялись навзрыд, шуткам Андрея — более сдержанно. Они много курили. Присутствовали на вечере и воспоминания. Оказалось, что Вика и Света учились в одном классе, Света поступала на истфак педуна — все выразительно посмотрели на Андрея — и не поступила. Потерпев неудачу, сильно переживала, возненавидела всей душой советскую систему высшего образования, «при которой поступить могут одни блатные». Эта ненависть к «совку» и привела Светлану на баррикады близ Белого дома в августе 1991 года. Там она познакомилась с Костиком. Тот в отличие от девчонок был цельной личностью, и его целью было стать миллионером. После окончания восьмого класса он поступил в медицинское училище, закончил, но единственное, что, похоже, вынес из учебного курса, был гениальный способ откосить от армии, спровоцировав кожную аллергию. «Для этого пришлось выпить много «фанты» и заесть выпитое большим количеством хрустящего картофеля и апельсинами, а затем, когда начали чесаться ноги на сгибах у колен — сильно расчесать кожу», — скромно поделился своим секретом несостоявшийся медбрат. Костик все время чем-то торговал, на кого-то работал, пока наконец не заимел собственное дело. Он торговал на Арбате кассетами с русскими народными песнями и классикой. По словам Костика, который положительно был героем вечера, он лично разыскивал пластинки, добывал аудиокассеты и переписывал на них «это старье» с винила. «У нас оно никому не нужно, а там — ценится!» — пояснил биснесмен Андрею. К Белому дому Костика толкнула классовая ненависть к коммунистам, он почему-то решил, что ГКЧП отберет у него кассетный бизнес, а затем, невзирая на справки, отправит служить в армию. У Белого дома было весело: собралось много молодежи, они пели под гитары, пили и ели то, что им периодически привозили какие-то взрослые дяди, по виду более успешные коллеги Костика в деле зарабатывания денег. Иногда, правда, юных защитников российской демократии охватывал страх, им мерещились полчища солдатни, готовой растерзать их на месте. Жалко было просто так отдать свою молодую жизнь, и поэтому тут же познакомившиеся парочки, решив «просто так ничего не отдавать», уединялись в подъездах близлежащих домов. Там же уединились и Костик со Светой, которую предварительно накачали водкой. На лестнице, в очень некомфортных условиях Светлана утратила невинность, но зато приобрела «мужчину всей своей жизни», как она называла Костика, который на эти признания реагировал вяло, внимательно разглядывая округлости и продолговатости тела Вики. Виктория кидала на Костика взгляды, которые явно свидетельствовали — она жалеет, что вместе со Светой не встала на защиту демократии, предпочтя отдых в Крыму в компании каких-то ребят. Правда, напряженный момент в истории родной страны девушка заметила — один из этих ребят, судя по всему, лет тридцати, в день обращения ГКЧП к народу повел Вику в ресторан, где они отметили это событие шампанским. Что произошло дальше, Виктория не рассказывала. Андрею хотелось порасспросить ее об этой поездке, но тут Костик спросил его: «А ты был у Белого дома?» Андрей давно уже не считал пребывание там подвигом, но почему-то смутился и со значительностью в голосе ответил: «Нет. Мы с ребятами блокировали здание ЦК. Там тоже было интересно». В подробности блокады комплекса зданий на Старой площади он решил не вдаваться. Разгорячившаяся после пары фужеров мартини, который девушки пили неразбавленным, Света вернула разговор к истории их взаимоотношений с Костиком. «Мужчина всей жизни» взял Свету работать на Арбат. Он тогда как раз начинал новое дело — решил торговать павловопосадскими платками и «горбами» — матрешками с изображением Горбачева. Теперь за лотком с кассетами сидела Светлана, а Константин, ездивший в Павловский Посад за товаром, помещался за развалом по соседству, страшно гордый тем, что он не спекулянт — его платки стоили дешевле, чем такие же, лежавшие в московских магазинах. И, несмотря на это, он «спокойно делал» в месяц больше десяти тысяч — деньги, казавшиеся Андрею очень большими. Но и на этом Костик решил не останавливаться. Теперь молодой предприниматель затевал новое дело, которое должно было принести ему еще больший барыш, какое, он, правда, не говорил. Что же касается Арбата, то и здесь Костик решил сохранить завоеванные позиции, посадив за лоток с платками своего человека — Викторию. «У тебя обязательно получится», — говорил он, все также плотоядно оглядывая девушку, которая посмеивалась и бросала на своего возможного работодателя многообещающие взгляды. Андрей чувствовал себя лишним и не мог понять, для чего его вообще пригласили. Впрочем, еще через пару-тройку тостов чувство неловкости отступило окончательно. Ему захотелось в туалет. Там пахло давно немытым унитазом и куревом, а по пожелтевшей клеенке, которой были оклеены стены, шныряли все те же тараканы. В ванной, куда он затем зашел умыться (в уборной его вдруг охватила усталость), было не лучше — та же клеенка и старая голубая плитка. Видно, в ванной он задержался, поскольку, выйдя, обнаружил, что в кухне никого не было. Зато из комнат слышалась музыка.
В большой комнате стоял полумрак, роль источника света исполнял телевизор, по которому крутили клипы иностранных исполнителей — Вика включила новый японский видеомагнитофон, казавшийся на фоне старых затертых дивана, кресел и стенки с треснувшим стеклом, заклеенным скотчем, составлявших обстановку помещения, вельможей, занесенным праздным любопытством в трущобы. Света и Костик танцевали и целовались так откровенно, что танцевальные движения казались лишними, — попытки двигаться приводили к тому, что нетрезвые партнеры часто теряли равновесие и чуть было не падали. Вика сидела в кресле, закинув нога на ногу, держа в руке стакан с мартини, и курила, бросая пепел в пустой стакан Светланы, который та оставила на журнальном столике. Андрей подошел к девушке и пригласил ее на танец. Вика бросила окурок в стакан и подала Мирошкину, который в тот вечер позиционировался как «ее молодой человек», руку. Через несколько минут они целовались столь же горячо, как и их сотрапезники, но, когда Андрей оглянулся на Костика и Свету, тех уже не было в комнате. Только тут Мирошкин понял, для чего праздник устроили на кухне, оставив незанятыми комнаты. Это открытие стимулировало его настолько, что через мгновение он уже шарил у Вики под рубашкой, а затем начал расстегивать на ее груди пуговицы. «Подожди, разорвешь», — каким-то сдавленным голосом сказала девушка. Она усадила Андрея в кресло, а сама быстро разложила диван, застелила бельем, которое извлекла из стенки, сняла с себя рубаху, джинсы и, расстегнув бюстгальтер, легла в постель. Андрей не заставил себя долго ждать. Вскоре он уже целовал груди Вики, большие и тяжелые, слегка отвисшие книзу.
— У тебя есть презервативы? — спросила она вдруг достаточно спокойно.
— Нет, я не знал…, — начал, было, оправдываться Андрей.
— А тогда чего же ты лезешь? Хочешь, чтобы я залетела? Встань! — она вытащила из-под него простыню и завернулась. — Пойду у Костика попрошу, у него всегда есть с запасом.
Из соседней комнаты уже давно слышались стоны Светы, но Вика, видно, не боялась им помешать. «И что это значит: «У него всегда есть»? — думал Андрей. Стоны смолкли, послышались скрип кровати и голос Костика, Вика чему-то засмеялась, скрип повторился, а через мгновение она вошла в комнату. «На, надевай!» — она бросила ему три презерватива. Андрей понял, что программа ограничится тремя «разами». Но что это были за разы! Виктория предпочитала доминировать, скача на Мирошкине как сумасшедшая, размахивая в разные стороны своими крупными сиськами. Немного мешал непрекращающийся крик Светланы, который разносился по всей квартире. «Что же он с ней там делает?» — думал Андрей. Обессиленная, Вика в третий раз за ночь упала рядом.
— Я им отдала материн двухспальный сексодром… А Светка чего-то сегодня совсем разоралась. У нее то ли смазки не хватает, то ли еще какие-то проблемы, в общем, когда Костик в нее входит — боль неимоверная. Она орет, а он думает — кончает и старается ей доставить удовольствие еще и еще. А она, дура, ему врет, что все замечательно. Боится обидеть.
Она перевернулась на живот.
— А тебе со мной понравилось? — Андрей спросил просто так, не рассчитывая на честный ответ.
— С тобой хорошо.
— А почему ты выбрала меня?
— Ну, не знаю. Ты славный. Сразу видно — хороший мальчик, симпатичный и неиспорченный. Есть у тебя что-то в лице, интеллигентность какая-то. Я очень гегемон не люблю… Кроме того, тебе никогда не говорили, что ты чем-то похож на Юру Шатунова? Ну, вот я говорю. Была у меня такая детская слабость… А потом, надо же с кем-нибудь трахаться. У меня сейчас никого на примете нет. Жизнь пройдет — будет что вспомнить. Ладно, не усложняй. Все ведь так хорошо, правда? Давай спать. У меня завтра тяжелый день — меня Костик на Арбат ведет работать.
