Александр Изотчин - День учителя
Уехав осенью 1991 года в Москву осваивать предметы второго курса, Андрей летом следующего года вернулся в совершенно другой Заболотск — «Башмачок» лихорадило, а следом за ним трясло весь город. Зарплата родителей Мирошкина не зависела от успехов отечественной обувной промышленности, но жалованье библиотекаря стало вдруг, на фоне несущейся галопом инфляции, таким мизерным, что Иван Николаевич в одночасье превратился в единственного кормильца. Раньше он бы отнесся к этому равнодушно — подполковник (теперь уже — подполковник) Мирошкин получал в СССР такой оклад, что его жена вообще могла не работать, и Ольга Михайловна трудилась, чтобы «не скучать дома». Но теперь и содержание старшего офицера казалось небольшим, а расходы он нес немалые — сын-студент, съем квартиры в Москве, подрастающая дочь, нестарая привлекательная жена, дача, наконец… Приходилось крутиться. Андрей часто слышал в разговорах родителей слова, «подработки», «выслуга», «пенсия», «бизнес», но революционно изменить свою жизнь Иван Николаевич пока не решался. В общем, пришлось Андрею ездить в Москву.
Это обстоятельство его нисколько не расстроило. В первый раз, правда, полив цветы и проехавшись по столице, он возвратился к вечеру в Заболотск и притащился рейсовым автобусом на дачу. Но это было тяжело, и Мирошкины решили, что в день поездки Андрей будет ночевать на квартире Нины Ивановны, а утром, с новыми силами, отправляться домой.
Андрею понравилось жить одному. Дверь в комнату хозяйки была заперта предусмотрительной Ниной Ивановной на ключ, но она жильцу была не нужна. Будь комната открыта, это только бы портило впечатление — в квартире оказывались места, куда заходить запрещалось. А так, абстрагировавшись от двери в смежное помещение, Андрей воображал, что он является владельцем однокомнатной квартиры в Москве. Можно было сидеть на балконе, рассматривая проходящих по Волгоградскому проспекту девиц, можно было смотреть телевизор, где до глубокой ночи крутили по кабельному каналу эротику. Теперь молодой человек не спешил возвращаться восвояси, заявляясь на родительскую дачу лишь под вечер. Родители ворчали, называли Андрея «копушей» и «соней», но тенденцию переломить уже не могли. А потом Андрей встретился с Викой.
Произошло это в метро. Он возвращался в Заболотск и, сидя в вагоне подземки, читал книгу. Напротив него села крупная девушка, как показалось Андрею, ярко и богато одетая — в короткие джинсы, плотно облегающие стройные крепкие ноги, длинную белую рубашку навыпуск с пуговицами, расстегнутыми настолько, чтобы была видна убранная в лифчик большая грудь. Когда она прошла по проходу между сиденьями, уверенно держась на высоких каблуках, вслед ей оглянулись почти все мужчины, ехавшие в вагоне. Андрей, увидав такую жар-птицу, перестал понимать смысл читаемого. Ему и в голову не могло прийти, что эта девушка может обратить на него внимание. Он стал исподтишка, но внимательно ее изучать и рассматривал до тех пор, пока девица не подняла глаза и не уставилась в самое его лицо. Андрей сразу же опустил взгляд в книгу, а когда вновь посмотрел на соседку напротив, встретил все тот же наглый взгляд голубых глаз. Девушка улыбнулась. Когда она стала выходить, Андрей устремился следом, хотя это была и не его остановка. Он почти бежал за красоткой, которая быстро шла по подземному переходу. Вдруг она остановилась и резко повернулась к Андрею, который шел почти вплотную за ней. Они чуть было не столкнулись. Девушка опять улыбнулась и сказала: «Может быть, познакомимся? Меня зовут Вика».
Андрей проводил новую знакомую до дома. Ехали, а затем шли они долго — Вика жила на «Домодедовской». По дороге она много рассказывала о себе — много, не в смысле, долго, а в смысле, откровенно: они живут с мамой вдвоем, отец давно от них ушел, потом был отчим, сильно пьющий человек, постоянно скандаливший и зачем-то пьяным выпрыгивающий из окна третьего этажа. Мать рассталась и с ним. Сейчас она занимается бизнесом — возит товары из Польши в Россию и обратно. Вика неплохо училась в школе и поступила в Институт стали и сплавов — «спали и встали», как она его называла, но, проучившись год, потеряла всякий интерес и к стали, и к сплавам. Институт она бросила и чем занималась последний год, Андрей так и не понял. Он травил анекдоты, рассказывал какие-то забавные истории из студенческой жизни педуна, Вика смеялась и тоже пыталась позабавить его смешными случаями из своей жизни, типа: «Пошли мы со Светкой в бассейн. Нас ребята пригласили поплавать. Мы плаваем, плаваем, а тут мужики из раздевалки выходят. Светка мне и говорит: «Ильина — это моя фамилия, — смотри, а мужики-то голые». И правда, голые мужики лезут к нам в бассейн. Мы со Светкой бегом оттуда. Ха-ха-ха!» Они наконец подошли к ее дому — белой двенадцатиэтажке, стены которой были покрыты лоджиями, застекленными жильцами с такой фантазией в выборе материалов, что дом напоминал утес, покрытый птичьими гнездами. Девушка показала на окна третьего этажа и сказала: «Вот здесь я и живу». Пока Андрей прикидывал, можно ли с такой высоты выпрыгнуть не сломав ног, она написала на бумажке свой телефон и подписала: «Вика». «Позвони мне обязательно», — произнесла она на прощание и скрылась в подъезде.
В тот день Андрей добрался до Заболотска совсем поздно. Всю неделю он думал, звонить или не звонить. Вспоминались какие-то подробности Викиного рассказа, ее бассейны и голые мужики. «Но ведь она убежала», — успокаивал себя молодой человек, хотя если бы его спросили, зачем ему нужно, чтобы Вика обладала высокими моральными качествами, он, наверное, не нашелся бы что ответить. Ведь не влюбился же он?! И не жениться собрался?! Да ведь и СПИД не спит! «Но ведь она убежала!» Смущало его и то, сможет ли он финансово соответствовать этой девушке. «Куда же я ее приглашу, если позвоню?» — эта мысль больше всего беспокоила Андрея. В результате он решил Вике не звонить, хотя в душе знал — позвонит, что и сделал первым делом, как только вошел через неделю в игнатовскую квартиру
— Алло, — откликнулся женский голос на той стороне трубки.
— Здравствуйте, а Вику можно попросить к телефону?
— Это я.
— Привет! Это Андрей, может быть, помнишь, мы с тобой познакомились…
— А, привет! Я уж думала, ты не позвонишь. Чего так долго?
— Да дела были. Родителям помогал… Может быть, встретимся?
— А когда?
— Завтра ты сможешь?
— Не знаю. У меня мать уехала. Сегодня мы с друзьями отрываемся. Хочешь, приходи, ты знаешь куда. А то я не знаю, когда я завтра смогу встать.
И Андрей поехал на «Домодедовскую». Только подходя к дому, он сообразил, что не знает номер квартиры. Поднявшись на третий этаж, позвонил в первую попавшуюся дверь и угадал. Открыла Вика. На ней были джинсы (те же) и рубаха (другая). На ногах вместо туфель красовались домашние тапки. «Привет», — сказала она, и Андрей почему-то решил, что, произнеся ответный «привет», он может поцеловать девушку в щеку. Так он и сделал, нисколько не удивив Вику. Квартира была небольшая, с двумя изолированными комнатами. Выделив ему старые разодранные тапочки, Вика проводила Андрея на кухню, где что-то бодро резала крашеная блондинка Викиных лет, одетая в фартук поверх короткого голубого платья, открывающего взору не очень прямые ноги. Прическа и макияж делали ее похожей на Мальвину. «Это Света», — представила Мальвину Вика. Андрей потоптался на месте, пытаясь изобразить что-то похожее на галантный поклон, получилось не очень ловко еще и потому, что Мирошкин ощутил, как его тапки приклеились к полу и затрещали, когда он их начал отрывать, переминаясь на месте. Пол был безобразно грязный, а в том месте, где он стоял, еще и залит чем-то сладким. Другой деталью, поразившей Андрея, привыкшего дома к идеальной чистоте, были тараканы разных размеров, свободно шнырявшие по кухне. В квартире Мирошкиных насекомые также водились, но жили они в постоянном страхе перед людьми, быстро пересекали открытые пространства, стараясь не быть раздавленными. А тут — какой-то тараканий рай. Но девушки были абсолютно равнодушны к богатой фауне кухни, и Андрею даже показалось неправильным наступить на кого-нибудь из братьев меньших, пробегавших по полу и стенам. Андрей надеялся, что празднество переместится в комнаты, но Вика и Света начали расставлять тарелки, стаканы и плошки с салатами на кухонном столе, ясно обозначив место, где в ближайшие часы забьет ключом веселье. Стол накрыли, если так можно выразиться, на четыре персоны. Последним гостем оказался невысокий тщедушный парень, со светлыми, слегка вьющимися волосами, также их ровесник, несмотря на свою комплекцию, солидно державшийся. Войдя, он водрузил на стол две бутылки водки и мартини. «Это — Костик, — сообщила Вика, — молодой человек Светы». Андрей почувствовал себя страшно неудобно — он пришел с пустыми руками. «Надо было хотя бы коробку конфет купить», — подумал он, подметив то, чего не было на столе. Впрочем, как только они раза два выпили, неловкость прошла.
