Харуки Мураками - Дэнс, дэнс, дэнс
В полвосьмого я вышел из номера, спустился вниз, прямо у выхода сел в такси и протянул водителю бумажку с адресом. Тот молча кивнул, очень скоро довез меня куда нужно и высадил прямо перед входом в здание. Счетчик показывал какую-то тысячу с мелочью7.
Скромный уютный бар в подвале пятиэтажки, не успел я двери открыть, окатил меня саксофонным соло Джерри Маллигана – и надо признать, для такой древней пластинки звук был совсем неплохим. Этот альбом записывали, еще когда Джерри носил патлы до плеч и рубаху, расстегнутую до пупа, а в банде с ним играли Чет Бейкер и Боб Брукмайер. Когда-то я здорово по ним заворачивался. Еще в те времена, когда никаких адамов антов 8не было и в помине.
Адам Ант!
Черт бы их побрал с такими именами.
Я уселся за стойку и под высококачественноесоло Джерри Маллигана принялся обстоятельно, не торопясь потягивать “Джей-энд-Би”9с водой. На часах восемь сорок пять, а та, кого я ждал, все не появлялась, – но я особо не беспокоился. Ну, задержалась на работе, подумаешь. Бар пришелся мне по душе, да и убивать время в одиночку я давно научился. Допив первое виски, я заказал еще. И, поскольку больше смотреть было не на что, стал разглядывать пепельницу.
Без пяти девять она наконец появилась.
– Извините! – быстро проговорила она. – Задержаться пришлось. Клиентов набежало к концу дня, да еще и смена запоздала...
– За меня не беспокойтесь, – ответил я. – Мне все равно время девать некуда.
Она предложила пересесть за столик в углу. Я взял свой бокал с виски и пересел. Она стянула кожаные перчатки, размотала клетчатое кашне, скинула длинное серое пальто. И осталась в тоненьком желтом свитере и темно-зеленой шерстяной юбке. Ее грудь, обтянутая свитером, оказалась куда больше, чем казалось раньше. В ушах – изящные золотые сережки.
Она заказала “Блади Мэри”.
Когда заказ принесли, она сразу взяла стакан и отпила глоток. Как насчет ужина? – поинтересовался я. Она ответила, что еще не ужинала, но перекусила немного в четыре часа, и поэтому не очень голодна. Я отпил виски, она – “Блади Мэри”. В бар она примчалась, изрядно запыхавшись, и первые полминуты не говорила ни слова – примерно столько ей потребовалось, чтобы хоть чуть-чуть отдышаться. Я взял с тарелки орех, какое-то время изучал его глазами, потом отправил в рот и разгрыз. Взял еще один орех. Тоже поизучал, отправил в рот и разгрыз. Так, орех за орехом, я ждал, пока она восстановит дыхание.
Она успокоилась, вздохнув напоследок особенно глубоко. Очень глубоко и долго. Даже сама смутилась – и встревоженно глянула на меня, проверяя, не слишком ли глубоко она вздохнула напоследок.
– Тяжело на работе? – спросил я.
– Угу, – кивнула она. – Просто с ума сойти. Я еще не очень втянулась, да и сам отель совсем недавно открылся – начальство всех муштрует на первых порах...
Она положила руки на стол и сцепила пальцы. На правом мизинце я заметил единственное колечко. Скромное, серебряное, без какого-либо изыска. Секунд двадцать, наверное, мы сидели и оба разглядывали это колечко.
– Так все-таки – как насчет того, старого отеля “Дельфин”? – наконец спросила она. – Кстати, я надеюсь, вы не журналист какой-нибудь?
– Журналист? – удивленно переспросил я. – Что это вы опять, ей-богу?
– Ну, просто спрашиваю... – сказала она.
Я промолчал. Она закусила губу и какое-то время сидела, уставившись в одну точку на стене.
– Там вроде был какой-то скандал поначалу... И после этого начальство стало жутко всего бояться. Всяких там репортеров и журналистов. А также любых вопросов насчет передачи земли... Ну, вы же понимаете? Ведь если об этом начнут в газетах писать – отелю не поздоровится. Там же весь бизнес – на доверии клиента... Репутация будет подорвана, так ведь?..
– А что, уже где-нибудь об этом писали?
– Один раз в еженедельнике. Насчет каких-то крупных взяток... И что якобы на тех, кто землю продавать не хотел, натравили не то якудзу, не то ультраправых – и все-таки вынудили... Что-то вроде этого.
– И в этом скандале был замешан старый отель “Дельфин”, так?
Чуть ссутулившись над бокалом, она отпила еще “Блади Мэри”.
– Я думаю, да. Поэтому наш менеджер и напрягся так, когда вы старый отель упомянули. Еще как напрягся, вы заметили?.. Но, если честно, никаких подробностей я об этом не знаю. Слышала только – новый отель называется так потому, что до сих пор существует какая-то связь со старым отелем... Мне об этом сказал кое-кто.
– Кто?
– Да... один из наших “костюмчиков”.
– Костюмчиков?
– Ну, менеджеров в черных костюмах...
– Понятно... – сказал я. – А кроме этого вы что-нибудь слышали о старом отеле “Дельфин”?
Она покачала головой. Затем пальцами левой руки сдвинула – и посадила обратно колечко на мизинце правой.
– Страшно мне, – произнесла она вдруг полушепотом. – Все время страшно. До ужаса...
– Что страшно? Что о вас напишут в газетах?
Она снова покачала головой, почти незаметно. Потом поднесла бокал к губам и, задумавшись, замерла в такой позе. Не знаю, как еще объяснить – но казалось, будто ей физически больно от мыслей в голове.
– Да нет же, я не об этом... Бог с ними, с газетами. Пускай пишут что угодно – я-то здесь ни при чем, правда? Это начальство будет с ума сходить – ну и ладно... Я о другом. О самом отеле, о здании. Понимаете, там, внутри происходит что-то такое... Очень странное. Нехорошее что-то. И не вполне нормальное.
Она замолчала. Я допил виски и заказал еще. И для нее – еще “Блади Мэри”.
– В каком смысле – “ненормальное”? Можете объяснить? – попросил я. – У вас есть какие-то конкретные примеры?
– Конечно, есть, – потухшим голосом сказала она. – Есть, только... Это очень трудно объяснить словами как следует. Собственно, я поэтому до сих пор и не рассказывала никому. Понимаете, сами-то ощущения ужасно конкретные, а как только попытаешься их описать – выходит какая-то размазня... И рассказать толком не получается.
– Что-то вроде очень реалистичного сна?
– Нет! Сны – это другое! Сны я тоже вижу иногда. Если долго смотреть какой-нибудь сон, то ощущение реальности из этого сна постепенно уходит. А здесьвсе наоборот! Здесь, сколько бы ни прошло времени, – чувство, что это реальность, остается таким же! Всегда, всегда, всегда, сколько бы оно ни продолжалось, – все как живое перед глазами...
Я молчал.
– Ну, хорошо... Я сейчас попробую рассказать как-нибудь, – решилась она и глотнула еще из бокала. Затем взяла салфетку и промокнула губы.
– В январе это случилось. В самом начале января. Только закончились новогодние праздники. И мне выпало идти в вечернюю смену. Вообще-то у нас девушек в вечернюю обычно не ставят – но в тот день как-то получилось, что больше некого. В общем, закончила я работу где-то около полуночи. Всех, кто заканчивает так поздно, фирма развозит за свой счет по домам на такси. Потому что ни метро, ни электрички уже не ходят... Ну так вот, в двенадцать я переоделась, села в служебный лифт и поехала на шестнадцатый этаж. На шестнадцатом у нас комната для отдыха персонала. А я там книжку забыла. Книжку-то можно было и назавтра забрать – да уж больно дочитать хотелось. А тут еще сотрудница, с которой мне вместе на такси возвращаться, задержалась немного. Ну, я и решила – съезжу, как раз книжку заберу. Села в лифт и поехала... На шестнадцатом этаже номеров для гостей нет, только служебные помещения – комната отдыха, например, там вздремнуть можно, или кухня, чтобы чаю попить. Так что я часто езжу туда, несколько раз в день.
В общем, останавливается лифт, открываются двери, я выхожу. Так же, как и всегда. Не задумываясь. Ну, вы знаете, так часто бывает. Когда занимаешься чем-то очень привычным, или идешь по давно знакомым местам – не думаешь, что делаешь, действуешь автоматически. Вот и я так же: просто сделала шаг из лифта, не размышляя. То есть, о чем-то я все-таки думала, конечно. Сейчас уже не помню, о чем... Выхожу я из лифта, руки в карманах пальто, и вдруг вижу: вокруг меня – темнота! Абсолютный мрак, ничего не видать. Я назад – а двери уже закрылись! Сперва подумала – свет отрубили. Но тут же поняла: нет, быть такого не может. Потому что в отеле установлена система автономного энергоснабжения. Как раз для таких случаев. И если свет вырубает, она сразу раз! – и включается. Мгновенно, автоматически. С нами учебную тревогу проводили, поэтому я знаю. Электричество тут ни при чем. Даже если эта автономная система выходит из строя – продолжают гореть аварийные лампочки над пожарными выходами. То есть, такойкромешной тьмы не наступает никогда. Даже в самом крайнем случае коридор освещается хотя бы тускло-зеленым светом. Не может не освещаться. Что бы ни произошло.
А тут – на тебе: черным-черно, хоть глаз выколи. Только кнопка для вызова лифта светится, да экранчик с цифрами этажей. Красные такие циферки... Ну я, понятно, давай сразу на кнопку жать. А лифт, проклятый, уехал куда-то в самый низ – и обратно ехать не хочет! Вот же вляпалась, думаю, теперь дожидаться придется. Стою и по сторонам озираюсь. Вся от страха дрожу – и в то же время злая как черт... И знаете, почему?
