Театр убийц (СИ) - Родионов Леонид Михайлович "Делони Ворон"

- Я знаю, – Стриин шумно втянул воздух. – Я всегда знал, что ты присматриваешь за мной, сестренка.

Брат и сестра наконец расцепили объятия. Альмета игриво осмотрела округу и недовольно поцокала языком.

- Какое запустенье, – с досадой сказала сестра. – Почему твоя душа стала такой холодной и мрачной?

- Не знаю, – Стриин виновата пожал плечами. – Возможно вместе с желанием жить, гаснет и свет души.

- Я видела, как здесь, до самого горизонта цвели невообразимые цветы, – Альмета подошла к стволу дуба, – а это дерево, был столь величавым и прекрасным… Сейчас это лишь тень его самого.

- Видела, – изумился актер словам сестры. – Ты что уже являлась мне?

- И не раз, – Альмета усмехнулась. – Просто ты этого не помнишь. Я, лишь часть себя настоящий, малая искра, что притаилась в твоей душе. Я оказывала на тебя лишь небольшое влияние, успокаивала тебя во снах, когда ты скитался. Помогала справиться с проблемами, нагоняя на тебя радостные воспоминания. И помогала тебе управляться с демоном, что все же пробрался в твою душу.

Стриин открыл рот, хотел было что-то сказать, но не смог, нужный вопрос никак не мог сформироваться в продрогшей до самого мозга голове. Актер сделал три шага вперед, разгребая туфлями снег, и оказался возле своей сестры, под ветвями могучего дуба.

- Значит это ты, – грустно прошептал Стриин. – Ты та, кто не пустила демона к моей душе.

- Нет, – сестра грустно покачала головой. – Ты сам не дал ему пройти. Твои чувства, твои эмоции, были столь сильными и искренними, что демон просто не смог пробиться к твоей душе. Она была для него слишком сильной. Он боялся, что не справиться с ней.

Актер поднял глаза и посмотрев на Альмета, увидел в ее глазах столько искренней тепла и заботы, что мороз, который сковал его до костей, начал отступать. Он подошел к сестре, зарылся в ее волосах рукой и заглянул в глаза. Взгляд, как у мамы, такой же добрый, наполненный любовью. Никто и никогда не смотрела на Стриина так, как это делали его сестра и мать. Актер вновь обнял сестру, но в этот раз в сотни раз нежнее. Мороз и пурга начали отступать. Мир преображался на глаза. Сугробы таяли, а на их месте тут же вырастали цветы, что разносили дурманящий запахом. На небо прорезалось солнце, да такое яркое, что слепило глаза даже через закрытые веки. Когда Стриин вышел из объятий и поцеловав сестру в щеку, он поднял голову и увидел над собой непроницаемую крону могучего дерева, что секунды назад было голым.

- Спасибо тебе, – спокойным голос прошептал Стриин, держа сестру за руки. – Теперь я понял в чем моя сила, – а после склонившись к ухе сестру нежно, вкалывая в каждое слово чувства, проговорил. – В любви к близким мне людям.

<p align="center">

***

Острие черного меча вонзилось в землю и ушло в него почти на половину. Abyssi резко обернулся и увидел, что его враг, секунду назад изливающийся кровью и задыхающийся, уже стоял на ногах по левую руку от него. Все раны на человеческом теле зарастали на глазах, злобный оскал на лисьей морде, становился более спокойным, равнодушным, таким, какой бывает и людей, что чувствуют превосходство. Огонь, что окутывал все тело актера, менял окрас на золотой. Flammae скакнул так внезапно и резко, что король пустоты успел лишь выдернуть оружие из земли.

Меч вместе с руками упал на землю, Abyssi взвыл так громко, что его крик должен был слышан на другом конце планеты. Вой оборвался очень резко, ведь четыре лапы, объятые золотым пламенем, врезались в не так давно затянувшуюся брешь, пробили ее насквозь, и вырвали оттуда пульсирующий черный комок. Король пустоты дернулся, словно в судороге, его черный панцирь, паучьи лапы и морда спали с тела Анапа, словно дым и бездыханное тело бывшего актера повалилась на землю, разливая кровь.

От тела начала отделяться черная тень и когда ее размытые контуру стали походить на огромного уродливого паука, всего покрытого шипами и каким-то отростками, она попыталась ускользнуть, уйдя в землю, но не успела. Одна из нижних лап Flammae схватила ее, словно она была осязаемая и притянула.

- Quam (Как)? – хрипло прошипела тень, хотя никакого намека на рот или пасть не было. – Vos non potuit vincere me, in wastelands, cum non in gladio tenebrarum tamen. Quomodo tu nunc (Ты не смог меня победить, в пустошах, когда у меня еще не было меча мрака. Как ты смог сделать это теперь)?

- Anima humana est cibus (Человеческая душа – это пища), – спокойно прорычал Flammae. – Et hic homo, nunc est ardens ita clare et violenter, quod non habeo tempus ad hauriendum virtus eius, ibi est tantum. Hic homo voluit morte tua tabellarius, quia conatus malum eius, o homines, voluit ad protegendum populum, qui nunc sunt pugnans cum geeks, ex hoc eius anima erat saturatioribus tam fortis animos, et dare eam inauditum virtus. Non gladio aut aliis telum comparari potest cum potentia animae humanae (А у этого человека, сейчас она пылает столь ярко и неистово, что я не успеваю поглощать ее силу, настолько ее много. Этот человек желал смерти твоего носителя, ведь он пытался навредить его дорогим людям, он желал защитить людей, что сейчас сражаются с твоими выродками, от этого его душа и пропиталась столь сильными чувствами, дав ей небывалую мощь. Никакой меч или другое оружие, не сравниться с силой человеческой души).

Abyssi Weaver зашипел, так низко и мерзко, что сводило зубы. Flammae Venator открыл лисью пасть и из нее вырвалось пламя. Черная тень загорелась, паук начал биться в агонии, пытался вырваться из лап короля огня, но не мог. Через минуту вся черная тень паука была объята пламенем. Он визжал, клацал зубами и бил лапами, но тщетно. Крик оборвался, огонь потух, а черная тень кусками пепла улетела в небо.

Король огня разжал руку, поднял голову к небу и рыкнул, так зловеще и грозно, что у любого человека кровь бы застыла в жилах, а сердце попросту остановилось. Когда рык победы прекратился, Flammae Venator сделал шаг, другой, качнулся и упал спиной назад. Огонь стал уходить, хвосты начали пропадать, как и руки, а морда лисы уже была лишь едва различимым контуром. Когда весь огонь ушёл с тела Стриина, то под ним оказались сильно обгоревшие конечности, по рукам пошли волдыри, на ногах слоилась кожа.