Когда поют деревья - Бу Уокер
– У меня не было никакого парня, – потрясая кулаком, возмутилась Аннализа. – Я даже ни разу не видела Эмму, кроме… – Она снова порылась в памяти. – В последний раз я наткнулась на нее во время игры между «Спартанцами» и «Орлами». Я была… я была с Нино. – Аннализа вспомнила, что обнимала его за пояс. Неужели Эмма решила, что они встречаются?
И тут у нее мелькнула мысль, как гром среди ясного неба.
– На балконе со мной был тоже Нино. Ты сдался из-за того, что увидел меня с кузеном?
Томас растерялся.
– Я не знал. Тот парень в темноте был не похож на Нино. – Он опустил голову и потер переносицу. – Это все война, Анна. Когда я прочитал твою записку, то был совершенно к этому не готов. Я отправился на войну, чтобы драться за родину, а когда вернулся домой, то оказался не нужен. Многие парни во Вьетнаме оказались брошенными – девушки писали, что нашли себе другого. Дома все были против того, что мы делали. И против нас. Я просто решил, что тебе все это надоело. И я не мог тебя винить. После того, что я видел, я больше никогда не стану прежним.
– Но ты должен был доверять мне. – Аннализа вытерла глаза.
Он посмотрел на нее как на сумасшедшую.
– Я доверял – дело не в этом. Просто у меня было такое чувство, что мы откатились назад, в тот чертов день, когда ты порвала со мной.
Аннализа не могла отрицать, что он прав. Именно она не доверяла ему, она решила скрыть от него ребенка.
– Когда я ехал в Портленд, – продолжал он, – то даже не знал, что говорить. Наверное, просто хотел тебя увидеть. Но увидев вас двоих, понял, как сильно я устал. Даже если бы там не было того парня, я бы, наверное, так и не собрался с силами. После твоей записки я чувствовал себя попрошайкой. Я вернулся в Давенпорт ужасно злой и больше не хотел тебя видеть. Как будто это могло помочь мне тебя забыть.
Все это время Томас жил в двух часах езды и до сих пор любил ее. От этого было очень горько.
– Господи боже мой, на балконе был всего лишь Нино! Это уму непостижимо. Тебе надо было позвонить в колокольчик. Или позвонить мне.
– Я не хотел портить тебе жизнь. И ты сама об этом просила. – Томас отвернулся, убрал руки за голову, переплетя пальцы, и посмотрел на океан, вдаль. – Каким же я был идиотом! Выходит, нас разлучила сестра, моя сестра, черт ее возьми?
Другого объяснения не было. Они попали в ловушку Эммы. Вернее, Аннализа, поддавшись слабости, попала в ее ловушку.
Снова в воздухе повисла звенящая тишина. Аннализа посмотрела вниз, где на пляже играла их дочь. В эту минуту она поняла, что настало время рассказать Томасу остальное. Открыть то последнее, о чем он не знает. И поняла, что их надежда на второй шанс скоро исчезнет.
– Ты когда-нибудь была замужем? – спросил Томас, своим вопросом бросая в ее пучину зыбучих песков спасательный трос. – Или ее отец – это Глен?
Аннализа покачала головой – она была не готова говорить правду, но понимала, что время пришло.
– Нет.
– Он где-нибудь рядом? Принимает участие?
Томас так и лучился воодушевлением. Аннализа молила Бога подсказать решение, как их спасти. Как предотвратить неизбежное.
Растерянная и онемевшая, она смотрела на Томаса невидящим взглядом. Скоро его неисчерпаемой любви придет конец.
Оставив этот вопрос, Томас задал следующий. Его голос был насквозь пропитан разочарованием.
– Почему ты сама не нашла меня? Как ты могла отказаться от того, что у нас было, из-за обычной фотографии?
Аннализа ухватилась за последний вопрос, словно за соломинку, перед тем, как рухнуть в пучину одиночества.
– Дело не только в фотографии, но и в письме, которое написала твоя мать. Эмма просто повесила трубку, сказав, что будет лучше, если я больше никогда не стану звонить.
Оба они приводили серьезные доводы, но это не решало проблему.
– Как ты могла не прийти ко мне? – повторил Томас.
Теперь в его голосе звучала тихая мольба вернуть прошлое.
Она мотнула головой.
– Я была в ярости. Откуда мне было знать, что твоя сестра лжет? Я видела фотографию.
– Разыскала бы меня и позволила бы все объяснить. Хотя бы этого я заслуживал. Ты ведь знала, что я на такое не способен. Ты была для меня важнее всего на свете. Я бы никогда так с тобой не поступил. – У него задрожал голос. – Ты и сейчас для меня важнее всего.
Слова Томаса раздавили Аннализу, и она покраснела от стыда, вдвойне сознавая свою вину. Она тоже любила Томаса, и в это краткое мгновение, перед тем, как сказать ему правду, чувствовала, что у них появился шанс начать сначала. Но ее решение спрятать Селию скоро разрушит этот шанс, и это случится прямо сейчас.
Прямо сейчас.
– Есть еще одна причина, – сказала она, сама не понимая, как такое могло случится – как вышло, что вся их жизнь оказалась разрушена.
– Еще одна?
Аннализа указала на пляж.
– Все дело в ней.
Томас взмахнул руками, готовый взорваться.
– Что значит – в ней? Потому что ты мне изменила?
– Нет, Томас, – прошептала Аннализа. – Потому что она наша дочь.
Время остановилось. Даже волны как будто утихли.
– Что ты такое говоришь? – еле выдавил он.
– Она твоя, Томас, – наконец выпустила она тайну на свободу. – Я забеременела на Гавайях – она твоя.
Признаться в своем преступлении было все равно что поджечь фитиль бомбы. Аннализа ждала чудовищного взрыва. Томас долго смотрел на нее, открыв рот и подняв брови.
Не слушая ее извинений, он повернулся спиной и подошел к кромке травы, где валуны спускались к морю, и впервые посмотрел на Селию с мыслью, что он ее отец. Аннализа молча наблюдала, горько жалея о том, что хранила рождение дочери в секрете. Ее преступление было ничуть не меньше того, что совершила Эмма.
Когда Томас обернулся, по его лицу ничего нельзя было прочесть. Конечно, он был потрясен, но вот рассержен ли? Правильнее сказать – он выглядел измученным, как бегун, который сошел с дистанции, до крови стоптав ноги и полностью сорвав дыхание.
– Как ее зовут? – помолчав, растроганно спросил он.
– Селия.
Аннализа взглядом умоляла о прощении, понимая, что все испортила – она солгала двум самым дорогим для нее людям и разрушила самое лучшее, что у нее было.
– Селия… – растерянно повторил Томас. – Почему ты мне не рассказала?
– Сначала не хотела тебя волновать, пока ты был в армии, – немного заносчиво ответила Аннализа, хотя и
