Частица твоего сердца - Эмма Скотт
– Господи.
– Когда пришел в себя, отец сидел рядом. Кажется, он немного испугался того, что со мной сделал. Потом меня навестил Майки. Они вместе придумали историю и решили повесить вину на Ронана.
– Майки Гримальди?
Фрэнки кивнул.
– Потому что Ронан написал краской то слово на его машине. Майки тоже хотел отомстить, хотя и на самом деле сделал… то самое с Кимберли. Так что он солгал ради моего отца.
Я постепенно осознавала, к чему могут привести слова Фрэнки. Меня будто бы наполнял свет, изгоняя въевшуюся в кости усталость, возрождая надежду. И злость. Годами копившиеся гнев, боль, тоску. Нехватку Ронана, ощущаемую с каждым вздохом…
– Фрэнки, из-за твоей лжи Ронан три года провел в тюрьме. Три года. Он не хочет со мной разговаривать. Он отгородился от меня, поскольку думает, что нам без него лучше. – У меня дрожал голос. – Ты нас уничтожил.
Фрэнки кивнул.
– Я знаю, прости. Мне правда очень жаль. Но после больницы я был в смятении. Порой мне трудно думать и болит голова. Я не могу долго удержаться на работе, поэтому пришлось жить дома. Как только Ронана упрятали за решетку, характер отца стал еще хуже. Казалось, ему больше не с кем бороться, и он доставал меня. – Фрэнки принялся ковырять скатерть. – Мне много раз хотелось во всем признаться. Но я слишком боялся отца. Теперь его нет, и я готов заговорить. Чтобы вытащить Ронана. Понимаю, что вел себя как трус. Мне правда жаль, Шайло. Прости меня за все.
Я потрясенно уставилась на парня, придавленная тяжестью его признания. Мне хотелось схватить Фрэнки за шиворот и потащить в полицейский участок. Он же вертел в руках ложку, будто бы ждал моего разрешения, чтобы поесть.
– Как только закончишь обедать, мы пойдем к властям. Согласен?
Он благодарно улыбнулся и принялся за еду. Мне становилось тошно при мысли, что Ронан пробудет лишнюю минуту в тюрьме. Но Фрэнки жадно проглотил сэндвич и быстро съел суп. Мы вышли на улицу, и я вызвала «Убер». Мне вовсе не хотелось оставаться с Фрэнки наедине в своей машине.
Мы ждали такси, греясь в лучах яркого апрельского солнца. Я почти ожидала, что Фрэнки в любую минуту может залиться смехом, означавшим бы, что я попалась на его дурацкую шутку. Но потом ближе присмотрелась к опущенному веку и шаркающей походке и поняла, что он сказал правду.
В участке меня направили в следственный отдел, где я попросила встречи с детективом Харрисом.
Вскоре появился детектив, глядя на нас широко раскрытыми глазами.
– Здравствуйте, Шайло… и Фрэнки Дауд.
– Мы можем где-нибудь поговорить? – спросила я.
Харрис смотрел на Фрэнки так, будто бы увидел привидение.
– Конечно.
Он провел нас в небольшую комнатку с белыми стенами, столом с парой стоявших по бокам стульев и двусторонним зеркалом. И я вдруг подумала, не допрашивали ли здесь Ронана перед тем, как арестовать за преступление, которого он не совершал.
Фрэнки сел на один из стульев, Харрис занял другой. Я осталась стоять, словно страж, на случай, если парень решит удрать.
– Расскажи ему то же, что и мне.
Фрэнки вздохнул и поведал Харрису все. На лице детектива не дрогнул ни один мускул, лишь в глазах по мере рассказа парня порой мелькало удивление.
– Вы готовы изложить показания в письменном виде, Фрэнки? Потому что ложные обвинения, да еще влекущие за собой неправомерное осуждение – это серьезное преступление. Вам может грозить реальный срок.
Фрэнки пожал тощими плечами.
– По крайней мере, у меня будет крыша над головой.
Харрис какое-то время изучал парня, и я затаила дыхание. Но Фрэнки не пошел на попятную.
– Хорошо. Мне нужно сделать пару звонков. Фрэнки, посидите еще немного здесь, у меня осталось несколько вопросов. Шайло? – Харрис жестом показал мне выйти с ним.
– Когда? – выпалила я, не успел он закрыть дверь. – Когда выйдет Ронан? Ведь это все меняет, верно? Он невиновен. Он ничего не сделал.
Харрис поднял руку.
– Это процесс. Назначат слушанье в присутствии судьи. Фрэнки сделает признание под присягой. И мне нужно привлечь Майки Гримальди за дачу ложных показаний. А он вряд ли сдастся без борьбы. Но Фрэнки готов идти вперед, даже рискуя оказаться в тюрьме. Если он откажется от прежних обвинений и подтвердит, что Ронан здесь ни при чем, это очень поможет. Особенно теперь, когда мы знаем обо всем, что случилось между Митчем и Ронаном.
Я кивнула, впитывая каждое слово. Но Харрис вдруг нахмурился, потирая подбородок, и я снова напряглась.
– В чем дело?
– Шайло, я давно дружу с вашей бабушкой, – проговорил он. – Все здесь, в участке, любят Биби. Но нельзя позволить, чтобы дружба мешала нам выполнять свою работу.
– Ладно…
– Порой в деле сходится все. На допросе сидит подозреваемый, у которого давняя вражда с жертвой. У него разбиты костяшки пальцев… – Детектив покачал головой. – Вроде как все очевидно, преступник схвачен, дело закрыто. И в девяти случаях из десяти мы оказываемся правы. Это принцип Оккама: лучше всего самое простое объяснение, оно же почти всегда истинное.
Я скрестила руки на груди и тихо проговорила:
– Не всегда.
– Не всегда, – мрачно согласился он. – Я это понял, как только увидел здесь вас вместе с Фрэнки Даудом. Я осознал, что это как раз тот единственный случай из десяти, когда мы совершили огромную ошибку. Мне жаль, что я не копнул глубже, особенно учитывая все, что знал о Митче. Простите меня, Шайло.
Я с трудом сглотнула.
– Спасибо, детектив Харрис. Но если все так, помогите мне сейчас, я буду очень благодарна. Если есть хоть малейший шанс, что судья поверит Майки или не захочет выпустить Ронана…
Он мягко улыбнулся.
– Сделаю все, что смогу.
* * *
Я вернулась из участка в «Неземной мир», но сил работать уже не осталось. Поэтому убрала товар и, заперев магазин, поехала домой. Я поставила машину в гараж и вошла в дом через кухню. Антуанетта, приходящая няня, заваривала чай.
– Привет, Тони, – проговорила я. – Как у вас дела?
Она просияла улыбкой.
– Ты сегодня рано. Биби пошла вздремнуть и…
Из гостиной донесся игривый визг. Тони улыбнулась еще шире.
– А вот кое-кто еще не
