Коварная одержимость - С. Массери
Затем неожиданно мои мысли возвращаются к Стилу. Я просто представляю его лицо и чувствую, как мои легкие наполняются воздухом. Делая глубокий вдох, я на мгновение перестаю быть застенчивой, испуганной или такой чертовски слабой. Я прошла через все это дерьмо со Стилом не для того, чтобы склониться перед отцом, особенно учитывая, что он планирует лишить моих сестер нормальной жизни.
Он что, хочет похитить нас с мамой?
– Ты не можешь этого сделать, – говорю я, вставая с кровати. – Теперь у меня есть своя жизнь. Я живу хорошо, как и мои сестры и мама. Неужели ты всерьез думаешь, что если мы уедем вместе, то кто-то из нас останется жив? Ты же просто ходячее несчастье.
Он достает коричневый бумажный пакет с верхней полки шкафа и бросает его мне.
– Почему ты не потратила эти деньги? – Его голос становится громче, а лицо краснеет. – Я передал их своему брату, чтобы он отдал их тебе. И все же, когда я нашел конверт в твоем шкафу, он был нетронут. Ты не приняла мои деньги, зато принимала подачки от другого мужчины.
– Мне ничего от тебя не нужно, – говорю я и вздрагиваю.
По мере того как секунды идут, выражение его лица меняется, и из заботливого отца он превращается в безумца.
– Глупая девчонка, – шепчет он, и по моей спине пробегают ледяные мурашки.
Я должна была помнить, что хуже всего – это когда он молчит. Даже темный монстр, который всегда жил в его душе, не издавал слишком много шума. Они оба наслаждались тишиной.
Отец выводит меня из комнаты обратно на кухню. Там, у стены, разделяющей кухню и гостиную, стоит пианино, и на нем лежит моя папка с нотами.
– Я преодолел столько трудностей ради тебя, – говорит он с гневом. – Как же ты неблагодарна!
Он достает из кармана коробок спичек и берет с подставки папку с нотами. Отец подходит к раковине и открывает ноты веером – от этого мое сердце подскакивает к горлу. Отец чиркает спичкой и подносит ее к страницам, исписанным моими заметками, которые перемежаются с нотными строками. Я так много времени провела на репетициях, но теперь вся моя кропотливая работа сгорает дотла.
Я бросаюсь к нему, но он уже опускает «горящую музыку» в пустую раковину. Страницы темнеют и скручиваются на дне раковины, и я тяжело вздыхаю. Отец подходит ближе и тянет меня за собой, чтобы я посмотрела на огонь. Мои глаза режет от слез, а дым, попадая в нос, раздражает горло. Я моргаю, и слезы текут по моему лицу.
– Вот почему ты должна слушать своего отца, куколка, – шепчет он мне на ухо, а затем ведет обратно в гостиную и бросает в кресло, в котором я проснулась.
Он встает над мужчиной, который свернулся калачиком на полу, и на его лице появляется мрачная ухмылка.
Он воплощение зла. Сейчас и всегда.
Он пинает человека в костюме, лежащего на полу передо мной, и меня снова охватывает ужас, потому что я осознаю, что это отец Стила.
Он лежит без сознания, но, когда мой отец ударяет его по ребрам, тихо хрипит. Отец присаживается на корточки и достает из кармана куртки Стивена кусок веревки, которым связывает его запястья. Отец слегка приподнимает Стивена за руки, а затем дает ему пощечину, и отец Стила приоткрывает глаза. С трудом отведя взгляд от моего отца, он смотрит прямо на меня.
– Ты в порядке? – спрашивает он, и я быстро киваю.
На самом деле я подавлена, но стараюсь быть сильной ради него.
У папы в руках еще кое-что – прозрачный пластиковый пакет и моток клейкой ленты. В замешательстве я смотрю, как мой отец открывает пластиковый пакет и надевает его на голову Стивену. Тот дергается и пытается сопротивляться, но его руки связаны. Мой отец заматывает края пакета скотчем, туго затягивая его вокруг шеи Стивена, а затем садится на корточки.
– За каждое действие нужно нести ответственность, – с презрением говорит папа, глядя на Стивена.
Отец Стила пытается освободиться, но, будучи связанным, не может этого сделать.
– Ну что, Аспен, ты поможешь ему? – спрашивает папа, поднимаясь на ноги. – Этой ночью он все равно умрет. Но я чувствую себя великодушным и поэтому предоставляю тебе выбор. Ты можешь решить, как это произойдет.
Внезапно папа выходит в коридор и дверь за ним закрывается.
Я немедленно вскакиваю на ноги и валюсь на пол рядом со Стивеном. Я вцепляюсь ногтями в пакет, но он оказывается настолько прочным, что, сколько бы я ни дергала, не рвется. Лицо отца Стила постепенно краснеет, а пакет, прижатый к его рту и носу, раздувается и сдувается при каждом резком вдохе. Я пытаюсь разорвать скотч, присоединяясь к усилиям Стивена. Но с каждой секундой движения его пальцев становятся все слабее и медленнее.
– Нет, нет, нет, – шепчу я, глядя, как он оседает на пол и его глаза закрываются.
Внезапно мне удается оторвать кусок скотча чуть ниже его уха, а затем размотать его и снять пакет, но Стивен уже не дышит.
Как же, черт возьми, мне объяснить Стилу, что я позволила его отцу умереть?
Я думаю, что стоит попробовать сделать Стивену искусственное дыхание, но сначала решаю применить более жесткие методы, поэтому бью его по щекам.
Все, что я знаю о проведении искусственного дыхания, – это то, что его нужно делать своевременно, с надеждой на лучшее. Но моя пощечина все же дает результат: Стивен прерывисто вздыхает и резко выпрямляется.
– Ты в порядке? – спрашиваю я, взяв его за плечи. – Ты в порядке? – повторяю я его вопрос, обращенный ко мне.
Я развязываю веревку, которой были связаны его запястья, и отбрасываю ее в сторону. Он делает несколько глубоких вдохов, прочищает горло и вздрагивает.
– Я в порядке, спасибо. А ты как? Как долго он?.. – На его лице отражается беспокойство, которое слишком заметно. – Он ничего тебе не сделал?
– Если под «чем-нибудь» ты подразумеваешь переделку этой квартиры, кражу моей одежды и других вещей для воплощения в жизнь его безумной мечты о воссоединении семьи, то да. – Я пожимаю плечами и складываю руки на груди. – Как много тебе известно?
– Твоя мама была довольно откровенна после нашей… довольно неожиданной свадьбы, – вздыхает Стивен. – Когда мы встретились, это была любовь с первого взгляда или,
