Великий обман Бенедикта Блэкмура - Гайя Тейт
завтраком. Когда они пришли, он читал книгу на диване у окна.
Дед Генри выглядел усталым и серьезным, а Лилибет - нервной и взволнованной.
Они сидели напротив Бенедикта и молча ждали, когда он начнет.
«Спасибо, что пришли», - сказал Бенедикт, положив книгу рядом с собой. Что ж, подумал он, лучше покончить с этим. «Я отменил соглашение с леди Хоторн. Я не
собираюсь жениться на мисс Эшкрофт». Лилибет вздохнула.
Дед Генри слегка нахмурился, но в его взгляде не было гнева. «И ты понимаешь, что это означает, что Перси унаследует поместье», - ровно произнес он, сузив глаза.
«Да». Бенедикт кивнул. Никогда в жизни он не чувствовал себя свободнее.
«Но как же свадьба?» вмешалась Лилибет, ее голос дрожал. «Мы уже начали
подготовку...»
«Я рад, что ты это сделала», - сказал Бенедикт, наклоняясь вперед в своем кресле.
«И я думаю, что пришло время позволить Перси жениться на Беатрис».
«Но ты же старший сын!» - возмутилась его мать. Однако, как только она поймала
его непоколебимый взгляд, выражение ее лица смягчилось, и она умоляюще
добавила: «Но почему ты не женишься, дорогой? В мире так много прекрасных
девушек; я уверена, что ты сможешь найти свое счастье!»
Бенедикт сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. Он посмотрел сначала на мать, потом на деда, пытаясь оценить их реакцию, прежде чем заговорить.
«Потому что...» Слова тяжело ложились на язык, но он заставил себя произнести их, понимая, что больше не может скрывать правду. «Потому что я - квир». Он опустил
взгляд, уставившись на свои руки, сцепленные на коленях.
В комнате воцарилась жуткая тишина, тяжесть его признания повисла в воздухе.
Бенедикт не смел поднять глаза, боясь увидеть разочарование на их лицах. Сердце
колотилось в груди, пока он ждал их ответа, и каждая секунда казалась вечностью.
Наконец он поднял глаза. Но вместо разочарования, которого он боялся, он увидел
удивление и озабоченность на их лицах.
«Так вот почему ты не хотел жениться», - сказал дед Генри, скорее себе, чем
Бенедикту.
«Да». Бенедикт прочистил горло, во рту внезапно пересохло. «Я солгал о Викторе»,
- сказал он тише, его голос стал почти шепотом. «Я был... связан с ним».
«Все это просто гормоны, дорогой», - засуетилась его мать, ее руки порхали в
воздухе, словно пытаясь отмахнуться от откровений. «Ничего серьезного, я в этом
уверена. Но если ты женишься, женщина обязательно заставит тебя...»
«Лилибет». Голос дедушки Генри не был громким, но его тон требовал внимания и
заставил ее замолчать на полуслове. «Пожалуйста».
Лилибет нахмурилась, ее губы сжались, беспокойство стало очевидным, но она
промолчала.
«У вас с ним была связь?» Дед Генри сказал, его лицо было нечитаемым, взгляд
был прикован к Бенедикту.
«Была».
«И все же ты сказал, что нанял его».
«Нанял».
«Кажется, я тебя не понимаю». Голубые глаза деда Генри нашли глаза Бенедикта, ища объяснения.
Бенедикт прикусил губу, сердце бешено колотилось в груди. «Я... я нанял его, чтобы он сыграл определенную роль, но не для того, чтобы получить наследство. Я
просто не хотел разочаровывать тебя...» Он сделал паузу, его взгляд затуманился, когда он посмотрел между матерью и дедом. «Разочаровать вас тем, что я квир».
Его голос был едва выше шепота, когда он добавил: «А потом я влюбился в него».
Дедушка Генри долго молчал, а Лилибет рядом с ним задыхалась и закрывала рот
руками, ее глаза расширились от недоверия.
«Влюбился?» задумчиво повторил дедушка Генри.
«Да», - сказал Бенедикт, и голос его окреп. В этот момент он понял, что признание
вырвалось наружу - его уже не вернуть. Но он был готов к любому исходу. Быть
выброшенным из поместья, изгнанным из высшего общества Шорвичей, потерять
поместье, потерять все.
Единственное, о чем он мог думать, - это Виктор. О Викторе, который был где-то по
ту сторону Ла-Манша и которого он, возможно, потерял навсегда.
Но тут дедушка Генри сказал нечто такое, что застало Бенедикта врасплох. «Мне
жаль, что ты счел нужным скрывать это от нас».
Бенедикт сидел ошеломленный, не двигаясь, пытаясь осмыслить сказанное.
«Когда я поставил тебе ультиматум», - продолжал дед Генри, его голос звучал
мягко, - «я хотел, чтобы ты ослабил бдительность. Чтобы ты впустил кого-то». Он
вздохнул, его плечи слегка опустились. «С тех пор как умер твой отец, ты стал
замкнутым, Бенедикт. От меня, от матери, от брата, от всех, кто хотя бы пытался
приблизиться к тебе. Если бы я знал, что ты... предпочитаешь мужчин, я бы
посоветовал тебе найти себе мужчину. Потому что мне все равно, кого ты любишь.
Меня волнует только то, что ты любишь».
Бенедикт
