Тысяча порезов - Энн Малком
Ее глаза впились в меня. Больше не мягкие. Больше не теплые.
— Но ты не похожа на большинство женщин, — пробормотала она. — Похоже, по воле судьбы или по замыслу, ты единственная, которую может любить мой Кристиан. Я это ясно вижу. И неважно, как сильно ты пытаешься протестовать, ты тоже его любишь.
Удар пришелся прямо мне в грудь, и мне потребовалось всё, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. Эта женщина опасна, и я хотела показать, что она меня не пугает. Я сжала бокал с такой силой, что удивилась, как он не разбился в руке.
— Кристиан разумен, когда дело доходит до всего, — продолжила она. — Бессердечный. Беспощадный. Каким и должен быть Дон. Но он неумолим, когда дело касается тебя.
София сделала паузу, позволяя своим словам омыть меня, позволить им выбить меня из колеи, как она и планировала. Потом воспользовалась паузой, чтобы достать сигарету и прикурить. Силовой ход.
— Наступит момент, когда эта жизнь отнимет у тебя что-то, — сказала она, делая долгий вдох. — В этот момент тебе захочется все уничтожить, — она махнула рукой, той, в которой была сигарета, в сторону роскошных садов, людей, пьющих, едящих, украдкой поглядывающих в нашу сторону. — Ты захочешь сжечь все это дотла. И он тоже. — Ее глаза снова метнулись к грилю и низкому раскату мужского смеха.
Это, должно быть, Винсенций, так как я не слышала смеха Кристиана. Никогда.
С другой стороны, он тоже не слышал моего смеха. Казалось, этот брак не будет наполнен радостью. Ну и славно. Это было бы слишком просто и совсем не принесло удовлетворения.
— Твоя любовь ставит под угрозу эту семью, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы защититься. Любой ценой, — София снова обратила на меня свой проницательный взгляд. — Ты, конечно, уже поняла, что это мужской мир, — усмехнулась она. — По крайней мере, на первый взгляд. Умная женщина понимает, что может править с помощью любви. Она может перевернуть всё по своему желанию.
Я отвернулась от Софии, не в силах выдержать ее пристальный взгляд. Вместо этого оглянулась на сад, на своего жениха. И чуть не отшатнулась, когда мои глаза встретились с глазами Кристиана, но смогла взять себя в руки. Он наблюдал за нами с какой-то внутренней напряженностью.
Я не могла расшифровать всё в его взгляде, но, конечно, это была не любовь. Он не способен на это.
— У меня есть любовь моего мужа, — продолжила София. — Я думаю о Кристиане как о сыне, — она потянулась, чтобы сжать мою руку.
Этот жест не должен быть утешительным.
— Я буду думать о тебе как о дочери, — добавила она. — До тех пор пока ты принимаешь во внимание интересы этой семьи. — Ее глаза обратились к Кристиану, все еще наблюдавшему за нами. — И если ты посмеешь замыслить что-то неладное, я стану твоим злейшим врагом. И не успокоюсь, пока ты не умрешь.
Мои нервы вздулись от силы угрозы.
В последнее время моей жизни угрожали очень опасные люди. Но угроза никогда не казалась более реальной, чем исходящая из уст Софии.
Глава 19
— Теперь ты принимаешь свою судьбу, невеста? — спросил Кристиан, обнимая меня, пока я наносила крем.
Я встретилась с ним взглядом в зеркале.
— А у меня есть выбор? — Мой голос должен был звучать враждебно. Но я больше не была способна притворяться.
Рука Кристиана скользнула по моему обнаженному животу, задержавшись там на мгновение.
Мои мысли вернулись в столовую. К тому, что Кристиан сказал о таблетках. О том, что это значит. Ребенок.
Он хотел ребенка.
Со мной.
Наследника трона.
Чего я хотела? Не знала. Не могла сейчас вести этот разговор. Что это все еще мой выбор — принимать таблетки, независимо от того, что он сказал.
— У тебя есть выбор, Сиенна, — Кристиан продолжал следить за мной в зеркале, как будто он наблюдал за мыслями, проносящимися в моей голове.
Я не хотела быть женой мафиози.
Я пришла в этот дом, в эту жизнь как заложница.
Он мой похититель.
Убийца, преступник, монстр.
Я всегда знала: со мной что-то не так. Жизнь, которую создала для себя, была ничем иным, как запутанной паутиной лжи.
Я вздохнула, глядя на Кристиана, на мужчину, в которого влюблялась.
— Я сделала свой выбор, Кристиан. К лучшему или к худшему.
Кристиан схватил меня за бедра, так что я повернулась, и наши тела прижались друг к другу, глаза встретились.
— В течение многих лет, Сиенна, меня волновала одна вещь. Эта семья. — Он поднял ладонь, чтобы провести пальцами по моей челюсти. Прикосновение было нежным. — Женщины не имели для меня значения. Любовь, конечно, тоже. — Кристиан пробежался глазами вверх и вниз по моему телу. — Но потом я увидел тебя в ресторане. Ты захватила меня в плен, а я даже, блядь, не знал, почему. Ничего о тебе не знал. — Он взял меня за подбородок. — И я поклялся себе, что узнаю тебя. Что отвезу тебя домой и заставлю рассказать все о себе. И тогда я был бы в безопасности. Потому что ты оказалась бы скучной. Неспособной пробудить во мне что-либо.
Кристиан снял бретельку с моего плеча, затем с другого, так что моя шелковая ночнушка соскользнула с тела.
Соски затвердели под воздействием воздуха.
— Но потом ты рассказала мне все, — прошептал он, его губы были в нескольких сантиметрах от моих. — Ты отдала мне все, что было в тебе. И это не было скучно. А чертовски захватывающе. — Кристиан положил руку мне на грудь, прямо над грохочущим сердцем. — Тогда я стал твоим, Сиенна. Даже если сам не мог этого распознать. Ты, черт возьми, поймала меня. И я поклялся себе, что не отдам тебя. Я бы все равно нашел тебя, потому что никак не мог оставаться в здравом уме, зная, что ты ходишь по этому миру, принадлежа кому-то еще, кроме меня. Я был бы холодным, жестоким и чудовищным, чтобы ты возненавидела меня.
Он переместил руку, чтобы обхватить мою шею.
— Хотелось бы мне ненавидеть тебя, — сказала я, мой голос был едва слышен.
В его глазах мелькнуло что-то похожее на веселье.
— Знаю.
Кристиан не двигался, не пытался прикоснуться ко мне в любом месте, которое пульсировало от желания. Мы еще не закончили.
— Спроси меня, — сказал он низким голосом.
Я наклонила голову.
— О чем?
Его карие глаза прожигали меня насквозь.
— То, о чем я спросил тебя в первую ночь.
Я моргнула, когда
