Любовь на уме (ЛП) - Али Хейзелвуд
— Нет.
Черт. — Кейли в порядке?
— Нет. Она чувствует себя дерьмово. — Она застегивает рюкзак, с силой просовывая руку через одну из лямок. — Вся работа, которую мы делали для #FairGraduateAdmissions, спущена в унитаз, потому что один из лидеров выдал себя как чертов мошенник.
Я замираю. Из всех разговоров я не могу представить себе более неудобного, несвоевременного, неприятного — много унсов.
— Я-я видела, — заикаюсь я. Во рту пересохло. — Но… это вообще правда? Возможно, это что-то выдуманное…
— Держу пари, что нет. Люди говорили, что скриншоты STC — подделка, поэтому он предоставил доказательства некоторым лидерам #FairGraduateAdmissions. Мари действительно зашла в DM этого парня и попросила денег. Она обманула нас — именно она начала #FairGraduateAdmissions, поэтому нас больше не будут воспринимать всерьез. Это означает много ужасных вещей для многих хороших людей и даже для некоторых злых. Например, для меня. Мне придется потратить тысячи долларов, которых у меня нет, на пересдачу теста, который является менее достоверным показателем моей способности преуспеть в аспирантуре, чем количество мумифицированных скорпионов, которыми я владею. Которых, кстати, семь. — Ее голос немного ломается на последнем слове, что, в свою очередь, разбивает мое сердце. Она отводит взгляд, но не раньше, чем я вижу одинокую слезу, скатившуюся по ее лицу. — Я не поступлю в Джонс Хопкинс. Я буду безработной неудачницей, пока Кейли будет учиться в аспирантуре и забудет обо мне.
Я встаю. — Нет. Нет, этого не случится…
— Я просто так разочарована. — Она делает глубокий вдох, вздрагивая и унывая. — Ты не можешь никому доверять. Мир действительно вампирский. — Она пожимает плечами, рюкзак подпрыгивает на ее худеньком плече. — Кстати, тебе стоит перестать это делать.
— Что? — Я проследила за ее взглядом. Она смотрит на мою руку, где я яростно кручу бабушкино кольцо.
— Вчера я пятнадцать минут спорила с Гаем о том, замужем ли ты. Вот что бывает, когда носишь чужие обручальные кольца, Би.
Дерьмо. Черт, черт, черт. Гай узнал? Сегодня он выглядел немного отстраненным, но я думала, что он просто нервничает из-за завтрашней демонстрации. Должна ли я найти его, чтобы объяснить?
— Ты идешь домой? — спрашивает Росио.
— Нет, я… — Я должна была уйти с Леви, как обычно. Но я не думаю, что смогу притвориться, что ничего не произошло, и рассказать ему об этом беспорядке… ну, я могла бы, наверное. Если и есть кто-то, кому я могла бы доверить WWMD, так это он. Но мое дерьмовое настроение, когда я пытаюсь разобраться со своей сетевой личностью, вероятно, больше, чем он ожидал. — Да, конечно. Я пойду с тобой.
Я быстро отправляю Леви сообщение об изменении планов и иду в ногу с Росио. Он не отвечает, пока я не оказываюсь дома, спрашивает, все ли в порядке, не хочу ли я, чтобы он заехал за мной, не нужно ли ему зайти. Через несколько секунд Шмак наконец отвечает:
Шмак: Да. Я видел.
Мари: Я понятия не имею, что происходит. Я, конечно, никогда не писала Грину.
Шмак: Проблема в том, что люди на стороне #FairGraduateAdmissions говорят, что у них есть доказательства, что это была ты.
Мари: Пожалуйста, скажи, что ты им не веришь.
Шмак: Не верю.
Я закрываю глаза. Слава Богу.
Шмак: Дай мне подумать об этом, хорошо? Поговорю с некоторыми людьми. Должен быть способ исправить это. Также проверь свои журналы. Вдруг тебя взломали.
Нет. Нет ничего необычного — каждый доступ к моему аккаунту был из Хьюстона. Я нервничаю, волнуюсь, боюсь. Я вышагиваю по квартире, долго и энергично, так долго, что это, наверное, тренировка. Я должна записать это в дурацкое приложение для упражнений, которое Леви заставил меня скачать («Ты будешь следить за своим прогрессом. Это будет полезно». «Знаешь, что еще вознаграждает?». «Не говори «не тренируюсь», Би». «… Отлично.»). Я уже подумываю о пробежке, чтобы проветрить голову (меня похитили? инопланетяне?), когда получаю уведомление по электронной почте.
Оно от шикарной юридической фирмы, у которой, вероятно, восемь имен на стене и сиденья в туалете покрыты сусальным золотом. Сообщение достаточно невинное, но к нему приложен PDF-файл. Я начинаю просматривать содержимое, и в этот момент желудок и мир вокруг меня переворачиваются.
Доктор Кенигсвассер,
Это письмо служит уведомлением о ваших недавних действиях, связанных с необоснованным преследованием. Вы должны прекратить и отказаться от всех актов преследования, включая, но не ограничиваясь ими:
Публикация твитов под псевдонимом «@WhatWouldMarieDo».
Размещение публичного контента, направленного на нанесение ущерба имиджу НТЦ и его продукции
Попытки вымогательства финансовых или иных выгод от НТК в обмен на незапрошенные PR (или другие) услуги.
Искренне,
J. Ф. Тимберворт, адвокат, от имени НТЦ
Глава 22
Я не знаю, как провела ночь после прочтения письма. Все как в тумане. Проходят часы, и я плачу. Я дышу. Я пытаюсь понять, что это за беспорядок. Я чувствую себя злой, потрясенной, избитой, одинокой, грустной.
Леви звонит мне дважды, но я вспоминаю одинокую слезу Росио, блестевшую на ее щеке, и чувствую себя слишком грязной и запятнанной, чтобы заставить себя взять трубку. Что бы сказал Леви, если бы узнал? Поверит ли он мне? Как он может поверить, если у STC есть мое настоящее имя? Я уже не уверена, что поверила бы себе.
На следующий день, чтобы сосредоточиться на работе, мне потребовались все мои навыки компартментализации, а их не так уж и много. Выталкивание вещей из головы — не один из моих талантов, но я справляюсь со своей задачей довольно хорошо. Леви снова звонит утром, и снова я не отвечаю, но пишу ему, что была завалена BLINK (ужасное оправдание, поскольку мы работаем вместе) и что я занята встречей Тревора в аэропорту (не оправдание, но такое же ужасное).
— Крамер
