Жаркое лето Хазара - Агагельды Алланазаров
Плов почти нетронутым унесли обратно. Когда убрали сачак, женщина еще раз посмотрела в глаза Хасара:
– Хасар-еген, и это все, на что ты способен?
Хасар понимал, что этим хотела сказать оскорбленная женщина, но у него не нашлось слов для ответа ей. Он и вправду не знал, что говорят в таких случаях.
В ее словах отчетливо прозвучали и обида, и разочарование, и упрек, и ирония, словом, вся гамма чувств сосредоточилась в этих нескольких словах женщины, почувствовавшей себя униженной.
Женщина поняла, что она ему не нужна. Схватила пустой чайник и, как ужаленная, выскочила из комнаты.
После ухода женщины Хасар вспомнил о своих делах, и ему тоже не захотелось оставаться здесь. Ему было неприятно, что он оказался втянутым в эту историю, что он, сам того не желая, обидел женщину, которая, возможно, и не заслуживала этого.
Увидев выходящего из комнаты Хасара, мать, не успевшая переговорить с женщиной и узнать о результатах ее встречи с сыном, крикнула ему вслед:
– Сынок, ты после работы обязательно загляни к нам!
* * *
Тоты приснился сон. Да какой! Непонятный сон, сказочный какой-то.
… Тоты на море, она стоит на скале, распростертой над морем, и всматривается то в море, то в небо. Может, она кого-то провожала и теперь решила хотя бы издали еще раз увидеть его.
Шея у нее длинная, вытянутая, как у журавля, когда ветер надувает подол платья, и он становится похожим на парус, ей хочется стать журавлем и взлететь в небо.
Вроде бы рядом с ней стоит и Хасар. Сначала он был где-то там, позади, спокойно прохаживался по берегу моря, вернее, вначале было непонятно, кто этот человек. И лишь подойдя ближе, Тоты узнала его. Его появление вызвало у Тоты чувство, будто ожидаемый ею человек появился совсем с другой стороны, не с той, с которой она ждала его. Потом они вдвоем стояли на уступе, глядя в небо, и были похожи на скульптуру рабочего и колхозницы с серпом и молотом, установленную перед входом на ВДНХ в Москве.
Скучившиеся на небе серые тучи стали потихоньку опускаться вниз, готовые вот-вот коснуться морской глади.
Момент взлета. Тоты и Хасар не заметили, как у них вдруг выросли крылья, и они превратились в журавлей. Хлопая крыльями, они взмыли в небо.
А снизу на них с завистью смотрит море. И это понятно, все завидуют пернатым, их способности летать. Глядя на них, похоже, и море поверило в свою способность взлететь.
Те, кто умеет летать, всегда радуют и вдохновляют тех, кто хочет летать. Потому что они верят, что когда-нибудь тоже научатся летать.
Тоты с Хасаром, превратившись в белых журавлей, летят над Вселенной и с удовольствием всматриваются в не виданный ими доселе окружающий мир. Они рады, они счастливы…
… Вдруг они заметили, как морские волны, радостно подпрыгивая, начали взлетать вслед за ними, хлопая в воздухе крыльями, как веслами.
Их поведение напомнило Тоты картинку из древности, которую она увидела недавно в одном из журналов… Взмывающие в небо волны напомнили Тоты армию Огуз хана, отправившуюся в поход следом за волчицей-матерью. Ей было приятно рассматривать картину шествия Огузхана с сыновьями и отважными джигитами, но она не думала, что когда-нибудь может и сама оказаться похожей на него.
Неожиданно набежали черные тучи. Они приплыли сначала с запада, их становилось все больше и больше, а потом тучи пошли и с северной стороны, они постепенно сближались друг с другом, а потом, соединившись, превратились в сплошную черную кошму.
Неожиданно Тоты обратила внимание на то, что Хасар уже не летит рядом с нею. Вполне возможно, что эти тучи украли его у нее и спрятали в укромном месте.
Она смотрит по сторонам, ей страшно, потому что не на кого было положиться. На нее надвигалась ужасающая чернота, готовая поглотить ее без остатка.
Тоты летает среди черных туч, надеясь отыскать Хасара. Она вдруг вспомнила про войско Огуз хана и обернулась. И увидела, как в ее сторону, поднимая клубы пыли, скачет всадник на резвом коне. Только сейчас Тоты заметила, как высоко она поднялась над землей.
Подняться то поднялась, а как теперь с такой высоты на землю спускаться?
Тоты мечется из стороны в сторону, она хочет найти Хасара или хотя бы услышать его голос. В поисках любимого она даже сквозь черные тучи пролетала.
Наконец черные тучи испугались войска Огуз хана, по направлению движения которого тьма рассеивалась и наступал свет, они стали потихоньку отступать. Но от Хасара по-прежнему ни слуху, ни духу. Получив поддержку от войска Огуз хана, Тоты теперь совсем осмелела, летала без страха. Она молила уходящие от нее черные тучи, чтобы они отдали ей ее любимого Хасара. И спустя какое-то время с неба донесся его голос.
Устало размахивая крыльями, Тоты увидела летящего
в ее сторону Хасара. Собрав последние силы, Тоты устремилась ему навстречу.
– Хасар, мой любимый Хасар! – закричала она человеческим голосом, хотя и была белым журавлем, и заплакала…
Тоты проснулась от собственного радостного крика… Вся подушка была мокрой от слез…
Сидя на постели, Тоты пыталась растолковать свой сон. Как бы там ни было, решила она, но ее ждут какие-то добрые перемены в жизни.
С тех пор, как узнала о приезжавшей к отцу «скорой помощи», она стала непрестанно думать о Хасаре. Вернее, мысли о нем то и дело возникали сами собой. Поэтому она и сделала вывод, что ее сон каким-то образом навеян ее думами о Хасаре.
* * *
После неудачной встречи с кандидаткой в жены Хасар думал, что мать рассердилась на него и ждет, когда он появится, чтобы высказать ему все свои претензии и обиды. Приехав домой на следующий день, он застал мать сидящей возле неубранного сачака. Она сидела, вытянув перед собой негнущиеся ноги, и была дома одна. Домашние ушли кто на работу, кто в школу.
Поздоровавшись с сыном и расспросив его о делах, мать налила пиалу чая и протянула ему.
– На, выпей пиалу чая!
– Мне не хочется чая, нене!
– Тогда иди сюда, садись у сачака, может, что-нибудь поешь? – Мать дернулась, хотела встать и идти на кухню, чтобы принести оттуда что-нибудь из еды.
– Не беспокойтесь, нене, я уже позавтракал!
Мать не стала во второй раз предлагать ему чай, чтобы не получить отказа, и поставила пиалу рядом с собой.
– Если ты не хочешь, я сама выпью, детка!
Она отерла ладонью вспотевшее лицо и внимательно посмотрела на сына.
