Лед и пламя - Франсуаза Бурден
– Стоило и тебе прийти, мы бы тоже заставили тебя потанцевать. Я лично был очень расстроен.
– В тот же вечер твой отец и Амели решили устроить ужин для друзей.
– И что из этого? Заказали бы угощение в ресторане, ты им не кухарка!
Он взял ее за талию и провальсировал с ней несколько па, что очень рассмешило Мойру.
– А знаешь, мой дорогой, твой лучезарный вид что-то мне кажется подозрительным…
– Значит, говоришь, «лучезарный вид». Я и правда так выгляжу? – весело спросил он.
– Не то слово!
Окинув взглядом вестибюль, чтобы убедиться, что они одни, Скотт шепнул ей на ушко:
– Хочешь, я сообщу тебе новость? Я пришел, чтобы рассказать ее вам всем, но до того момента, пока потолок не рухнул нам на голову, я хочу, чтобы ты узнала первой.
– Так что за новость?
– Я… очень, очень влюблен. И ты ее знаешь.
Мойра поспешно освободилась, отступила, чтобы ей лучше были видны его глаза.
– Я ее знаю, ах вот оно что! Для меня, которая и шагу отсюда не делает, ответ очевиден. Нет, Скотт, ты же не мог сделать подобной глупости! Только не девчонка!
– Ей девятнадцать лет, она взрослая.
– Вопрос не в этом. Будет страшный скандал.
– Почему?
– Он еще спрашивает! Господи, я не хочу этого видеть, пойду и запрусь у себя в кухне!
– Подожди, – попросил он, удерживая ее. – Ты ведь даже не удивилась. Сразу догадалась?
– Она всегда смотрела на тебя влюбленными глазами, ничего не могла с собой поделать. Конечно, ты ничего не замечал. Но вот однажды вечером, когда мы собирались праздновать день ее рождения и Нил сделал ей предложение руки и сердца, вот тогда ты взглянул на нее по-другому. С того самого дня я молила Бога, чтобы ты встретил другую женщину, которая заставила бы тебя выбросить ее из головы.
– Другая женщина не сделала бы меня таким счастливым. Уже слишком поздно, Мойра.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– Я в этом уверен.
– Тогда… удачи тебе. Отец в своем рабочем кабинете.
Мойра действительно казалась очень обеспокоенной, но отнюдь не печальной. Они обменялись долгим взглядом, затем Скотт решительным шагом направился к галерее. Перед дверью он испытал мимолетную робость, длившуюся не более секунды, затем постучал и вошел.
– Ах, ты уже здесь! – радостно воскликнул Ангус. – Надеюсь, сегодня ты с нами пообедаешь? Мне уже надоело, что ты налетаешь, как ветер, и тут же исчезаешь.
Комната была вся в дыму, и Ангус пошел открыть окно, потом вернулся и только тогда затушил свою сигару.
– Насчет обеда – посмотрим, – начал Скотт. – Сначала я должен с тобой поговорить.
– Знаю-знаю, что ты мне скажешь! Это об этих двух гектарах? Послушай, разве у нас недостаточно земли?
– Какие еще гектары? – недоуменно проговорил Скотт, совершенно сбитый с толку.
– Те, что выставлены на продажу, по ту сторону от ложбины. Ты что, не в курсе? Они принадлежат Бейли, которые очень нуждаются в деньгах.
– Значит, надо купить.
– Я был уверен! В этом ты похож на своих предков, которые всегда стремились прирастить как можно больше землицы.
– А ты что, нет?
– Ну конечно же, я тоже. Раньше, наверное, я бы все скупил, вплоть до берега, если бы хватило средств. Но времена меняются. И я не хочу тратить деньги попусту. Ты уже и так сделал значительные вложения в винокурни.
– Вынужден был так поступить.
– Твои доводы мне известны. Проблема в том, что промышленная политика, которую ты проводишь, даст результат только через какое-то время. В конце-то концов, ведь мы еще пока не попробовали твоего виски.
Алкоголь должен был оставаться как минимум восемь лет в дубовых бочках, чтобы в процессе испарения исчезла ненужная терпкость напитка, чтобы ему могли присвоить категорию «односолодовый». Так что виски «Джиллеспи», который в данный момент фигурировал на винном рынке, еще не был творением Скотта.
– Я постарался сохранить лучших твоих работников, оплачивая их умение и опыт.
– И плюс к этому закупил кучу абсолютно ненужного современного оборудования.
– Потому что человеку свойственно ошибаться.
– В любом случае я не хочу обсуждать это с тобой. Я сам доверил тебе руководство винокурнями, продажи выросли, так что на сегодняшний день у меня претензий нет. Вернемся лучше к этим двум гектарам.
– Купи их. Для овец.
– Им не хватает места?
– Да, но…
– Ты хочешь еще больше овец? Нет ли у тебя мании величия, сынок?
– Я думаю о будущем. Прядильная фабрика непременно должна и дальше развиваться, она уже на правильном пути.
Ангус сдвинул брови, задумался, потом сделал немного небрежный жест.
– Предположим, ты прав. Ставка на землю всегда себя оправдывала. Но Амели этому не обрадуется.
– Почему?
– Наверное, потому, что она запланировала несколько иные, более приятные расходы, чем несколько гектаров вереска и чертополоха!
Эта мысль вызвала у Ангуса приступ хохота, и Скотт воспользовался этим, чтобы собрать все свое мужество и затеять разговор с отцом о главном.
– Я собирался поговорить с тобой о… Кейт, – решительно заявил он.
– О Кейт? Надеюсь, с ней все в порядке, она действительно из них самая симпатичная. Стоит вспомнить ее братьев, которые столько лет пили из меня кровь! Но она – никогда. Просто образец мудрости и ума эта девчонка.
– Сейчас ей девятнадцать.
– Знаю. И все-таки что же с ней случилось?
– Ну… мы оба с ней поняли, что неравнодушны…
– К чему вы неравнодушны?
– Друг к другу.
Ангус смотрел на него, ничего не понимая. Казалось, он ждал продолжения, но вдруг словно застыл.
– Ничего не могу понять!
– Мы влюблены друг в друга.
– Ты что, издеваешься надо мной?
– Нет, не издеваюсь. Я знаю, что это может показаться тебе странным, но все же это случилось.
После долгого молчания, во время которого он не отрывал взгляда от сына, Ангус наконец спросил ледяным тоном:
– Что это значит – «влюблены»?
– Мы с Кейт – любовники, – ответил Скотт, не отводя глаз.
– Ты и эта малышка – любовники?
Видя, что недоумение отца вот-вот обернется яростью, Скотт решил немного разрядить обстановку.
– Она взрослая, я тоже. И она мне не сестра, ведь это дочь Амели. Ничего страшного в этом нет.
– Да ты рассудка лишился, ей-богу! – прогремел Ангус и стукнул кулаком по столу. – Как ты посмел сделать нечто подобное? Ты хотя бы принял меры предосторожности? О, представляю реакцию Амели! Она же тебе вырвет глаза или яйца! На твоем месте я бы молчал. Почему, кстати, ты мне об этом рассказываешь? Я не желаю ничего знать. Забудьте об этом эпизоде и отправляйтесь искать себе пару в другом месте.
– Ну уж нет, это – серьезно.
– Серьезно? Да это чудовищно! Она, безусловно, сама наивность, но ты! Тебе должно быть стыдно, Скотт, лучше помалкивай об этом.
– Напротив, мы как раз не хотим ничего скрывать.
– Придется, согласен ты или нет. Вы просто не имеете права признаваться в таком.
– По правде говоря, отец, я не нуждаюсь в том, чтобы просить
