Вернись ради меня - Коринн Майклс
– Я понимаю, прости меня за это. Но, кстати, я также сказал им, что у тебя большое сердце и ты явно любишь меня. Чем быстрее мы разберемся с этим, тем скорее ты узнаешь миллион дурацких историй обо мне.
– Вроде твоей иррациональной боязни уток?
Он хмурится:
– Утки странные. У них глаза расположены сбоку, не говоря уже о том, что они постоянно пялятся… куда-то в сторону.
Теперь уже я смеюсь над Коннором и наконец-то чувствую небольшое облегчение.
Мы выходим на веранду, когда трое мужчин вылезают из припаркованного джипа.
– Ну и ну, неужели Утенок привел это место в порядок! – говорит один из них.
– Какой же ты дурак, – вздыхает Коннор. – Джейкоб, это Элли.
Джейкоб снимает солнцезащитные очки и тепло улыбается мне:
– Элли, очень рад знакомству. Хочу сказать, что нам всем очень жаль.
Что ж, это случилось быстро.
– Джейкоб, господи, дай ей хоть секунду! – Коннор бьет брата по руке.
– Нет, я ценю, что мы сразу же перешли к делу. Спасибо, – говорю я, отводя взгляд.
Если не считать бритой головы, Джейкоб внешне почти одно лицо с Коннором. Понимаю, почему он так успешен в Голливуде.
– Это Шон, – Коннор указывает на второго брата.
А вот Шон совершенно не похож на Коннора, хотя тоже хорош собой. Догадаться, что они родственники, можно разве что по глазам. Сидни не шутила, говоря, что это их особенность.
Шон подходит к нам и притягивает меня в объятия.
– Мне так жаль, Элли. Хотелось бы мне познакомиться с тобой при других обстоятельствах, но я правда рад встрече.
Я обнимаю его в ответ и борюсь с новой волной эмоций.
Эти ребята просто изумительны! Они приехали сюда, так радушно приветствуют меня и ведут себя очень достойно.
– Я счастлива познакомиться с вами, честное слово.
Наконец очередь доходит до Деклана.
– И ты уже знаешь Деклана, – Коннор смотрит на самого старшего из своих братьев.
– Прости, что я не рассказал тебе обо всем, когда приезжал в тот раз. Прости за все. Ты не представляешь, как мы рады, что Коннор нашел вас с Хэдли.
Сил сдерживать эмоции больше нет. Я начинаю рыдать, растроганная всем этим. Мое беспокойство перед встречей с ними было почти невыносимым, но теперь, когда этот момент настал, я чувствую, что снова могу дышать.
Коннор немедленно заключает меня в объятия.
– Какого черта, Дек?
– Я не знаю!
– Он всегда заставляет девчонок плакать, – говорит то ли Шон, то ли Джейкоб. Я не могу разобрать, потому что зарылась лицом в грудь Коннора.
– Это потому, что она поняла, что Коннор самый уродливый из нас.
– Факт!
Они перебрасываются шутками, и я чувствую, как грохочет сердце Коннора.
– Элли, детка, почему ты плачешь? – заботливо спрашивает он.
– Потому что твои братья такие милые!
Они все дружно смеются, и я буквально вжимаюсь в Коннора, чтобы спрятать свое лицо. Наверняка оно у меня красное.
– Они ни разу не милые, но ты все равно полюбишь их в свое время.
– Ну же, Элли! Нам еще есть что сказать, и мы хотели бы лучше узнать тебя, – говорит один из братьев и касается моей спины.
Я вздыхаю и отхожу от Коннора.
Что ж, слезы редко красят девушку, но вечно прятаться нельзя.
И тут я замечаю, как братья Коннора пялятся на дом: они смотрят на него так, будто боятся туда зайти.
– Что случилось? – интересуюсь я.
– Этот дом… Это нелегко для каждого из нас, – подсказывает Коннор.
Я могу только догадываться.
– Что ж, обещаю защищать вас всех.
На лицах парней тут же возникает одинаково ленивая и притягательная усмешка.
Коннор сияет, глядя на меня, и я чувствую, как на щеках вновь расцветает румянец.
Мы все заходим в дом, и я сразу слышу свист за спиной.
– Здесь все поменялось с нашего последнего визита.
– Да, и атмосфера тоже, – уточняет Коннор.
Он месяцами чинил дом, амбар и оборудование на ферме. Пока Коннор работал снаружи, я вносила свою лепту, помогая ему вычистить дом от пола до потолка и добавить уюта в виде растений и занавесок.
– Простите, мы вроде как захватили дом, – говорю я сконфуженно.
– Шон, ты спишь в амбаре либо в обнимку с Джейкобом, – смеется Коннор. – В твоей спальне живет Хэдли до тех пор, пока мы не переедем.
Я округляю глаза:
– Переедем?
– Об этом потом, – подмигивает он. – А сейчас давайте поговорим о главном.
Мне не понравились его слова про переезд, но не буду же я спорить с ним при его братьях.
Я хватаю кувшин лимонного сока с водой и печенье, которое испекла сама, и сажусь с ними за стол.
– Сначала я бы хотела кое-что сказать, если вы не против.
Парни обмениваются взглядами, но затем Деклан кивает:
– Конечно.
– У меня никогда не было настоящей семьи. Я была единственным ребенком и, когда мои родители погибли, была совсем юной и часто принимала неправильные решения – ну в основном я только их и принимала, – я вздыхаю и слегка улыбаюсь Коннору. – Просто подумала, вы должны знать, что, когда мне было восемнадцать, я была глупой; когда мне было девятнадцать, я по-прежнему была глупой; и, честно говоря, пока Коннор не вернулся сюда, я так и оставалась глупой… Я хочу сказать, что все, что вы сделали в ту ночь, было неправильным, но я не имею права вас осуждать. Ваш отец, судя по тому, что я слышала, был ужасным человеком, и он воспользовался вашей любовью друг к другу, чтобы избежать неприятностей. И даже сейчас он заставляет вас находиться в месте, которое причиняет вам боль, и мне очень жаль, что так получается.
– Элли…
Я поднимаю руку, чтобы остановить Деклана.
– Нет, мне правда жаль, что вам пришлось столько всего пережить. Моя жизнь прежде тоже была не сахар, но я хотя бы уже была взрослой. Так что я предлагаю сделку.
Шон с улыбкой откидывается на спинку стула.
– Сделку?
Тогда я вспоминаю, что Коннор рассказывал мне об их обещаниях друг другу.
– Нет, забудьте! Я хочу принести клятву.
Деклан переводит взгляд на Коннора, и тот усмехается.
– Ты знаешь, что слово братьев Эрроуд нерушимо.
– Так мне говорили.
– Что ж, – прерывает Джейкоб, – оно оказалось таким не для всех из нас.
– Надеюсь, вы простите Коннора за то, что он нарушил часть касательно любви и детей. Признаться, я очень рада, что он вляпался в такую историю
