Градус любви - Кэнди Стайнер
Энтони покачал головой и посмотрел с отвращением.
– После всего, что я для тебя сделал, всего, что мог сделать в будущем… какая же ты неблагодарная суч…
Он даже не успел произнести оскорбление, как Ноа улучил возможность отплатить Энтони за ранее нанесенный удар. Он вмазал кулаком ему в глаз, и тот отлетел назад, а гости снова ахнули от ужаса.
– Извини, предупреждения кончились, – сказал Ноа и потряс рукой. – И если ты не уйдешь, то уйдем мы. – Он повернулся ко мне и протянул руку, ухмыльнувшись. – Я припарковал перед церковью машину для побега. Что скажешь, Руби Грейс? Хочешь дать этому городу повод для сплетен?
Сердце замерло, я подошла к Ноа, взяв его под руку, наклонилась и прижалась губами к его губам.
– Бонни и Клайд, – прошептала я.
– Только с более счастливым финалом, – ответил он и снова меня поцеловал – но теперь под аплодисменты и одобрительные выкрики четырехсот людей.
Ноа прервал поцелуй и наклонился, чтобы подхватить меня на руки, чем заслужил еще один воодушевленный возглас. Я рассмеялась, запрокинув голову и смотря на потолок. Пока Ноа нес меня к дверям, я оглянулась к гостям – к родителям, у которых в глазах стояли слезы; к сестре, которая ободряюще мне улыбнулась, хотя я понимала, что она тоже задета случившимся; на мою лучшую подругу, которая победоносно вскинула в воздух кулак; на горожан, на лицах которых увидела разные эмоции – от радости и потрясения до замешательства и гнева.
А посмотрев на Бетти, я улыбнулась, помахала ей рукой и послала воздушный поцелуй.
– Спасибо, – одними губами прошептала я.
Она подмигнула, отмахнувшись, а потом двери распахнулись, и Ноа вынес меня на теннессийскую жару.
Я не знала, что будет дальше.
Не знала, как отец покроет долги, как будет вести себя Энтони, когда шум поутихнет, что ждет нас с Ноа. Не знала, простит ли меня мама и прощу ли ее я. Не знала, что уготовило нам будущее, но кое в чем была уверена.
Все будет хорошо, пока рядом со мной Ноа.
А жители города Стратфорда, штат Теннесси, еще очень нескоро забудут этот день.
Глава 19
Ноа
Глядя на звезды, что мой отец проделал в жестяной крыше домика на дереве, и держа в объятиях Руби Грейс, которая положила голову мне на грудь, я решил, что это лучший момент в моей жизни.
Я проводил пальцами по ее длинным шелковистым волосам, волнистым от кос, которые я медленно расплел перед тем, как снять свадебное платье. Платье, которое сейчас висело на ветке возле домика. Руби Грейс прижималась обнаженной грудью к моему телу, обхватив руками за пояс, и переплела наши ноги под фланелевым одеялом.
Снаружи сверчки пели песню, и она смешалась с размеренным дыханием, звучавшим в доме. Руби Грейс медленно вырисовывала ноготками круги на моей груди, а я почувствовал, как она улыбается, когда отпустил кончики ее волос и потянулся к корням, чтобы снова провести рукой по всей длине.
Это был сон.
Наверняка.
Все – церковь, свадьба (или, точнее, не состоявшаяся свадьба) – казалось нереальным. Я гадал, не привиделось ли, что Руби Грейс бежит ко мне в свадебном платье, не снится ли, что сейчас лежит в моих объятиях.
Но боль в челюсти напоминала, что неожиданный удар от ее бывшего жениха был настоящим. Десятки пропущенных звонков от семьи и половины города на мой уже неработающий телефон подсказывали, что так все и было. Волосы Руби Грейс в моих руках, ее грудь, прижимающаяся к моей коже, сладкая, пресыщенная эйфория, в которую мы оба окунулись после того, как весь вечер занимались любовью, убеждали, что это совершенно точно не сон.
А самая лучшая явь, в которой я существовал.
Я вздохнул, еще крепче заключив Руби Грейс в объятия, и коснулся поцелуем ее волос. Она в ответ тоже стиснула меня и, немного помолчав, хихикнула.
Я почувствовал, как проникает в само сердце этот смешок, и ухмыльнулся, выгнув бровь и смотря на ее спутанные рыжие волосы.
– Чего смеешься, Длинноногая?
Она покачала головой.
– Просто вспомнила выражение лица пастора Морриса, когда ты схватил меня в охапку и умчался из церкви.
У меня тоже вырвался смешок.
– Думаю, после сегодняшних событий ему понадобится психотерапия.
– Возможно, всему городу.
– Жалеешь?
Она приподнялась на локте, положила вторую руку мне на грудь и, нахмурившись, посмотрела на меня.
– Ни минуты. А ты?
Я поджал губы.
– Ну вот еще!
Руби Грейс улыбнулась и прижалась щекой туда, где лежала ее рука. Она посмотрела на меня золотистыми глазами, а потом обвела взглядом все лицо, как будто хотела его нарисовать или увековечить в памяти каждую черточку.
– Кажется, нам нужно многое обсудить, но не знаю, с чего начать.
Я накрутил прядь ее волос на палец, отпустил и повторил то же самое.
– Почему бы не начать с того, что первое придет на ум?
– Как ты узнал правду, почему я ушла той ночью?
– О, легко. Бетти.
Руби Грейс закатила глаза.
– Ну, это я уже знаю. Но не понимаю, как и когда.
– Она написала мне письмо, – объяснил я. – Просунула под дверь, пока я был на работе.
– Во имя всего святого, как ей удалось сбежать из дома престарелых… И как она пешком прошла до твоего дома? Откуда она вообще знает, где ты живешь?
– Она что-то упомянула о своей маленькой помощнице, – ответил я.
В глазах Руби Грейс тут же вспыхнуло озарение.
– Энни.
– Возможно, – сказал я. – В общем, она – или они – оставили письмо в ночь перед свадьбой. Иначе я бы заявился намного раньше.
– Почему мне кажется, что она сделала это нарочно? – произнесла Руби Грейс и ухмыльнулась, покачав головой. – Эта женщина живет и дышит ради драмы, как в кино.
Я усмехнулся.
– Да, и она ее сегодня получила.
– О да, – улыбаясь, согласилась Руби Грейс, водя пальцами по моей груди, но вскоре ее улыбка померкла. – Хотела бы я рассказать тебе, какие муки переживала последние три недели с тех пор, как мама рассказала о долге отца. Знаю, что ты, наверное, не совсем меня понимаешь, но… я чувствовала себя обязанной перед семьей и отцом. Я не могла их бросить, оставить, когда, казалось, была единственной, кто может спасти наш дом, имущество, репутацию, наше… все. – Она вздохнула. – Чувствую себя идиоткой, признаваясь
