Родственные души в Сеуле - Сьюзан Ли

Ее глаза блестят от слез. Она ищет в моем лице какую бы то ни было причину для страха. И когда наши взгляды встречаются, я вижу в ее глазах всю ее любовь ко мне. Она обнимает меня. Я крепко прижимаю ее к себе, и наши губы сливаются в поцелуе. Из глаз Ханны ручьем текут слезы и перемешиваются с моими.

Я едва слышу, как толпа вокруг нас взрывается криками одобрения и аплодисментами.

– Хорошо, хорошо, это очень хорошо, – говорит мама.

– Я так счастлива, так счастлива! – вторит ей мама Ханны.

– Мне неприятно видеть, как мой брат целует Ханну взасос. Мерзость, – бурчит Джин Хи.

Ханна отстраняется и смотрит на меня. Я сразу же начинаю скучать по ее губам. Внезапно ее лицо становится серьезным, и на секунду меня охватывает страх, что она вот-вот передумает. Но ее руки продолжают обнимать меня.

– Ты привел наших матерей и свою двенадцатилетнюю сестру на школьную вечеринку? И все только для того, чтобы меня вернуть? – Она изо всех сил старается выглядеть сердитой, но дрожащие от сдерживаемой улыбки губы выдают ее с потрохами.

Я пожимаю плечами.

– Это был самый важный из моих поступков. Пришлось использовать тяжелую артиллерию в качестве прикрытия.

Ханна кивает:

– Я это оценила. – Она наклоняется, чтобы поцеловать меня еще раз.

– Я люблю тебя, Ханна Чо. Всегда было так и всегда будет, – говорю я.

Она смотрит на меня такими искренними глазами и шепчет:

– Я тоже люблю тебя, Джейкоб Ким. И я никуда тебя не отпущу.

Эпилог

Джейкоб

– Я не знаю, как тебе это сказать, но и скрывать от тебя больше не в силах. Уверен, услышать это будет тяжело, и мне очень жаль причинять тебе боль. Но я… я умираю.

Это немного сюрреалистично – признаваться в том, что умираешь, персонажу, которого ты должен любить и за право находиться рядом с которым так долго боролся. И в ту минуту, когда вы, наконец, вместе – бум, – появляются ужасные новости. Блин, сценаристы «Любви и Сеула» действительно знают, как ударить тебя под дых и ранить в самое сердце. Я даже чувствую жалость и сострадание, когда разыгрываю эту сцену. Но сильно переживать из-за этого не могу. Это мой билет на свободу.

Я вернулся в Корею три месяца назад, и мне здесь уже не так плохо, как было до лета. Во-первых, сейчас моя жизнь здесь немного похожа на отпуск, потому что я твердо знаю, что не задержусь здесь надолго. Во-вторых, все можно пережить, если, уехав из Сан-Диего, почти каждый день общаться с Ханной по видеосвязи. Разница в часовых поясах доставляет кое-какие неудобства, но мы справляемся. Видеть ее лицо на экране не то же самое, что вживую, но это лучше, чем когда я скучал по нему последние три года.

Когда я вернулся из Сан-Диего, случилось реально до хрена всякого дерьма. Хэ Джин не преувеличивала, когда говорила, что у меня серьезные проблемы. Руководители студии были мной недовольны. Но мы смогли прийти к обоюдному решению, что мне следует покинуть шоу.

Компания упорно трудилась, чтобы сохранить подробности в тайне. Но кто-то слил информацию о моем возможном уходе Reveal, большому порталу со сплетнями о знаменитостях. Если я больше не актер самого популярного шоу, то откровение моего дяди не так уж и интересно. Посмотрим, что произойдет дальше. Но я слышал, что, скорее всего, ему ничего не заплатят. Я скрестил пальцы, чтобы компания и правда отказалась ему платить. Похоже, он сделал ставку и проиграл.

Ввиду этого сценаристам также пришлось придумать поворот сюжета, чтобы объяснить мой уход. Поэтому сейчас мы снимаем последнюю большую сцену с Мин Гён. У моего персонажа неизлечимая безымянная болезнь, он умирает. После этого Вон Джин исчезнет навсегда.

– Неееет! – Из-за мучительного крика Мин Гён волоски на моих руках встали дыбом. Совершеннейший ужас и душевная боль, которые она может передать одним воплем, впечатляют. Без сомнения, Мин Гён создана для такой работы. Однако я определенно для нее не гожусь, и облегчение, которое я испытываю в тот момент, когда режиссер кричит «снято», позволяет мне снова свободно дышать.

– Все хорошо поработали. Сделаем перерыв и начнем снова через двадцать минут.

Мин Гён не говорит мне ни слова. Она поворачивается и уходит со сцены. Она не простила меня за то, что я все испортил. Но меня это ничуть не беспокоит. Еще один день – и я покончу с ней, покончу с этим шоу, покончу с этой карьерой и покончу с Кореей… на время.

Что будет дальше, я пока не знаю. Но благодаря тому немногому, что нам удалось для себя определить, я чувствую себя очень хорошо. Выпускной класс я закончу в обычной средней школе. Конечно, я не в восторге, что придется сдавать основные предметы, математику и естествознание, которые я не изучал последние годы. Но я рад, что попал в художественный класс, на что очень надеялся.

Зато я в восторге от того, что буду в Сан-Диего рядом с Ханной.

Правда, чтобы ее увидеть, мне не придется ждать так долго.

Я смотрю в угол, и при виде этого лица у меня становится тепло на сердце. Ханна приехала ко мнее в Корею, чего, я думаю, ни один из нас никогда не ожидал. У Ханны милая улыбка, она поднимает подбородок, глядя на меня, впечатленная всем, что видит на съемочной площадке. У меня не получается не выпячивать грудь от гордости. Я подхожу, чтобы встретиться с ней в полумраке павильона.

– Привет, ну как тебе? – спрашиваю я.

– Ты реально очень талантлив. Не могу поверить, что Вон Джин умирает. – Ее голос дрожит от жалости. – И я должна отдать должное Мин Гён. Она, правда, умеет отключаться. Она прекрасная актриса. У меня мурашки по коже от этого ее последнего крика.

Я обнимаю ее и наклоняюсь, чтобы поцеловать в лоб, в нос, в губы. Какие видеочаты могут передать мои чувства, когда я обнимаю Ханну и ощущаю ее рядом с собой! Во время поцелуя у меня вырывается стон.

– Сегодня нам больше нечего снимать, а вечером можно пойти посмотреть город, – предлагаю я. – И я помню, что обещал тебе ттокпокки и патбинсу.

Она кивает, отстраняется и улыбается.

– Отлично. По-моему, мы дошли примерно до половины в моем списке «Чем заняться в Корее», так что нам