Тысяча порезов - Энн Малком
Харрис откашлялся.
— Я не угрожаю тебе, Сиенна. Просто напоминаю о ставках в игре. Здесь нет счастливого конца. Кто-то в конечном итоге умрет.
Его слова прозвучали в моих ушах как предзнаменование.
— Я хорошо осведомлена о ставках, детектив, — невозмутимо ответила я. — Свяжусь с вами, когда смогу.
Потом я повесила трубку.
Прошел почти месяц с тех пор, как я впервые сидела в кабинете Кристиана, и траектория моей жизни изменилась навсегда.
Месяц. Мы в конце временной шкалы, созданной Кристианом. Завтра должно начаться планирование свадьбы. Я и представить себе не могла, что Кристиан хочет длительной помолвки, так что, вполне возможно, мы поженимся к концу года.
Поэтому мне нужно было серьезно подумать о том, что, черт возьми, делать. Харрис прав. Кто-то должен умереть, чтобы все закончилось. Черт, Пит уже мертв. Забавно, что я все время забывала об этом. Это показало, как мало он на самом деле значил для меня. Я даже не спросила Кристиана, что он сделал с его телом. Насколько знала, он все еще гниет в подвале.
Мой выбор — не только мой. Мне нужно думать о невинных людях. О лучшей подруге и ее сыне.
Джессика взрывала мой телефон уже несколько недель. Я игнорировала ее звонки, потому что меня переполняло чувство вины из-за опасности, которой я ее подвергаю. Опасность, о которой она даже не подозревала.
Я отправляла сообщения, чтобы успокоить ее, но она сказала в своем последнем голосовом, что зайдет ко мне домой после работы, чтобы «проверить».
В квартиру, где я больше не живу. Там есть вещи, одежда, которую я собирала годами, и на покупку которой потратила кучу денег.
Они ничего не значили.
Но я заботилась о Джессике и Эйдене. И если я в ближайшее время не покажу ей свое лицо, все станет бесконечно сложнее. Как будто это возможно.
Я должна защитить ее от правды. В идеальном мире я бы оттолкнула и Джессику, и Эйдена, чтобы они были как можно дальше от меня и, что более важно, от Кристиана. Но я эгоистка. И не готова потеряться в этом мире. Мне нужна какая-то привязка к добру. К здравомыслию.
Так что я, наконец, запланировала ужин с Джессикой сегодня вечером.
Чтобы сказать ей о помолвке.
С мужчиной, с которым я изменила Питу. Почти месяц назад. Опущу детали, что Пит продал меня боссу мафии, заплатив долг, и не скажу, что этот босс угрожает ей и Илаю, чтобы убедиться, что я не сбегу. И что я работаю с детективом, которому не совсем доверяю. О, и что мой жених жестоко пытал и убил Пита в наказание за то, что тот продал меня.
О правде не могло быть и речи, но я все еще не была до конца уверена, какую ложь извергну, чтобы успокоить ее. Все случится само.
Вставив бриллиантовые серьги в ухо, я посмотрела на себя в зеркало. Все, что на мне было надето, вплоть до нижнего белья от «La Perla», купил Кристиан. У меня нет своей одежды. У меня теперь даже нет тела. Каждая конечность, каждый дюйм кожи принадлежал ему. Это осознание покалывало кожу, резало ее как бритвы. Будто тысячи крошечных порезов рассекали все мое тело.
Если бы слишком усердно думала о том, что между нами происходит, я бы не смогла этого вынести. Будущее простиралось впереди, как ложе из гвоздей. Для меня нет пути, по которому я могла бы ступить, не разбередив новые раны. Я попала в тюрьму.
Есть только один возможный путь к свободе. Все шло в соответствии с планом, который я наметила, когда только переехала сюда. Когда сделала тот звонок. Улики были спрятаны в запертом ящике в кабинете. Это может посадить Кристиана и всех, кто с ним связан, за решетку.
Это месть за то, что он завладел моей жизнью, украл мою личность и выбор.
Я никогда не думала, что будет легко. И смирилась с возможностью того, что все это приведет к моей смерти. Но я готова была рискнуть, если так смогу уйти от него, и наказать его за грехи.
Я тоже согрешила. Позволив ему прикоснуться ко мне. Жаждав этого. Отказавшись от фарса, в котором я сражалась с ним. Перенося свою одежду в его шкаф, принимая с ним душ, засыпая с ним, обедая, трахаясь.
Фарса больше нет.
Я его жена во всех отношениях.
— Куда ты?
Я взглянула на черную фигуру в зеркале, ту, которую не заметила, рассматривая свое отражение. Кристиан пристально смотрел на меня, наблюдал бог знает сколько.
Хотя он напугал меня, я сделала все возможное, чтобы скрыть реакцию. Моему будущему мужу нехорошо знать, что я его боюсь. И как сильно люблю этот страх.
— На ужин, — я сглотнула, расправляя плечи. Я не встречалась с ним взглядом в зеркале. Вместо этого я сосредоточилась на своем отражении, вытирая неровный мазок помады на краю губ.
— С кем? — его голос был ровным, бесстрастным. Но что-то мелькало в глазах. Он взбешен. Потому что ревновал.
Я никуда не ходила, ни с кем не общалась. Только с ним, Винсенцием, Софией, и армией гангстеров, которые собрались, чтобы посмотреть, как Лоренцо отрубают руку. Но они точно не общительны. У меня не было возможности увидеть, как он ревнует.
Мне до боли хотелось вытянуть из него побольше. Видеть его по-настоящему собственником.
— Не твое дело, — сладко ответила я.
За несколько секунд он пересек комнату, схватил меня за запястье и развернул лицом к себе. Он больно сжимал и делал это намерено. Кристиан хорошо осведомлен о моем теле, о моих пределах как для удовольствия, так и для боли.
— Ты забываешься, Сиенна, — кипел он, больше не такой бесстрастный. — Ты — мое дело, потому что ты моя, — он дернул меня за запястье так, что наши тела прижались друг к другу. — Ты не можешь встречаться с людьми без моего ведома. Хочешь подразнить меня? Отлично. Тебе лучше быть готовой к последствиям.
Он сжал запястье еще сильнее, но я не доставила ему удовольствия, застонав от боли.
Между нами повисла тишина, густая и подавляющая. Его глаза привлекли мое внимание. Мою гребаную душу. Запястье горело, а дыхание
