Поклянись, что это правда - Меган Брэнди
Ноа смотрит на меня, пытаясь понять, что случилось.
– Какая-то рыбина пытается меня сожрать! – Я забираюсь на камень, но все равно не могу отделаться от ощущения, что кто-то щекочет мне пятки. С громким визгом прыгаю вниз и оказываюсь по шею в воде.
Ноа хохочет, вылавливает меня, взваливает на спину и несет к берегу.
Через несколько секунд мы плюхаемся на землю, и я безудержно хохочу, закрыв лицо руками.
– Ох! – никак не могу успокоиться; Ноа тоже смеется. – Клянусь, какая-то рыба схватила меня за палец на ноге!
Ноа откидывает голову назад и хохочет.
– Я уж решила, что на нас напало Лохнесское чудовище!
– Нет, – успокаивает он меня. – В таком прудике оно не поместится.
Я притворно хмурюсь и чувствую легкий озноб. Ноа замечает это и говорит:
– Нужно вернуться в лагерь и переодеться. – Он обувается и протягивает мне руку, предлагая залезть ему на спину. Я с большой охотой запрыгиваю на него, и он несет меня по тропинке вверх.
Когда мы выходим на поляну, все оборачиваются в нашу сторону.
– Что за фигня? – кричит Брейди с бутылкой пива в руке.
– Мы упали в озерцо, – честно отвечаю я.
– Вагина тянет в воду, я так понимаю? – Он приподнимает одну бровь.
Мейсон отвешивает ему подзатыльник.
– Какого хрена? – Братец рассерженно смотрит на приятеля, потом на нас, но я никак не реагирую на него.
Ноа подносит меня к палатке.
– Кэм убьет меня, если я намочу наши постели, – говорю я и крепче обхватываю его за шею.
– Хочешь переодеться у меня в машине? – Ноа оглядывается через плечо. – Можем попросить Кэмерон быстро принести тебе какую-нибудь одежду.
Я стучу зубами от холода.
– Хорошо.
Однако Ноа не возвращается к костру, чтобы сдернуть Кэм. Спустя полминуты я уже стою у его машины, а он извлекает из багажника целый ворох одежды.
– Вот термоштаны. Я надеваю их под джинсы, когда холодно. Тебе они будут немного великоваты, но подойдут лучше, чем мои спортивные. – Вместе со штанами он кладет на сиденье футболку и толстовку. Свою одежду он держит под мышкой.
Я поднимаю руки и жду.
Ноа чуть сдвигает брови и подходит ко мне. Ком приготовленной одежды летит на землю.
Он осторожно стягивает с меня мокрую насквозь кофту. К ней прилипла футболка, поэтому я остаюсь в одном лифчике.
Мокрые волосы падают мне на спину, и по коже пробегает озноб, но скорее не от холода, а от восхищенного взгляда Ноа.
Он вешает мои мокрые вещи на дверцу, а я тем временем сажусь и жду, что будет дальше.
Мышцы его лица напрягаются, когда он нащупывает пуговицу на моих джинсах, и мой пульс учащается, когда он тянет молнию вниз.
Он ждет, не сводя с меня глаз, и я приподнимаю бедра.
Ноа осторожно стаскивает с меня джинсы и замирает. На его лице застыло интересное выражение: смесь желания и сомнения.
Я подвигаюсь к нему и хватаю за край мокрого худи. Раздвигаю ноги, и он оказывается между ними.
Ноа не произносит ни слова, позволяя мне раздеть его.
Я вздыхаю в восхищении, когда вижу его тело – впервые. Даже на пляже он всегда был в рубашке.
– Тебе стоит чаще раздеваться, – голосом полным желания произношу я, и мне приятно, что в его смехе я слышу такой же хрип.
Смотрю на татуировку, которую так давно хотела разглядеть. Мне было интересно узнать, насколько она большая, но то, что я вижу, совсем не похоже на то, что я воображала.
Татуировка начинается от предплечья и тянется вдоль левой части груди. Линия ворот и футбольный мяч – он выглядит так, будто прорывается сквозь кожу, но меня больше привлекает надпись на этом мяче. Что-то иностранное, написанное очень красивыми изогнутыми буквами. Может, это латынь?
– Что это значит? – спрашиваю я, робко дотрагиваюсь до его груди и вожу пальцами по буквам.
– Не могу тебе сказать. – Ноа дрожит, и я, продолжая поглаживать его, подвигаюсь ближе.
– Не можешь или не хочешь?
Смотрю на него снизу вверх и касаюсь губами груди.
Скольжу губами от ключицы к шее, останавливаюсь, когда добираюсь до уха. Глубоко вздыхаю, и Ноа, опустив лоб на мое плечо, обнимает меня.
Я не произношу ни слова. Дышу ему в лицо и скольжу пальцами по накачанной груди и животу, обрисовывая каждый изгиб мышц. Чувствую, какие они твердые, и не сомневаюсь, что если опущу руку ниже, то и там нащупаю твердость.
Мышцы его живота сжимаются, прерывистое дыхание овевает мою почти обнаженную грудь.
Чувствую, как твердеют мои соски в лифчике, и начинаю дрожать.
Ноа смотрит на меня. Страсть его взгляда обжигает.
– Похолодало, – шепчет он.
– Мне не холодно.
Его ноздри раздуваются, он наклоняется, хватает мои волосы, накручивает на кулак, и вода, стекающая по его руке, капает на меня. Я резко подаюсь вперед, и Ноа ловит ртом мои губы. Он целует меня страстно и крепко, буквально всасывает в себя.
– Если ты заболеешь, я буду виноват, – говорит он, не отрываясь от моего рта. – Не могу этого допустить.
Он тянется к толстовке, которая лежит рядом. – Он принес ее специально для меня, но я останавливаю его, накрывая его руку своей.
Ноа бросает на меня предупреждающий взгляд, но я хрипло хихикаю, и он смягчается, ему интересно, что я сделаю дальше. Нахмурившись, он позволяет мне притянуть его к себе.
Он повторяет попытку одеть меня, но я встаю, делаю два шага к открытому багажнику и нащупываю нейлоновую палатку. Поставить ее пара пустяков.
Ноа быстро стягивает с себя мокрые штаны и надевает сухие. Сгребает одежду, которую принес для меня, и вот мы уже вместе оказываемся в палатке.
Он действует все еще нерешительно – не спешит застегнуть молнию входа. Он беспокоится обо мне?
Но я не чувствую ни неловкости, ни неуверенности, ни тревоги.
Не чувствую ни спазмов в животе, ни страха, что мой любимый может меня предать, оттолкнуть.
Я уверена, что он этого никогда не сделает.
Смотрю в его ясные глаза цвета неба, и ничто не сбивает меня с толку.
Я четко понимаю, кто он, каков он.
В Ноа есть что-то, что освобождает меня. Одним только взглядом, одним даже невысказанным словом он успокаивает меня, соединяет и примиряет разрозненные частички моей души друг с другом, и даже если я сама не понимаю до конца, чего хочу, он знает это.
А прямо сейчас я хочу узнать его немного лучше. Немного… с другой стороны.
Ложусь на спину. Он
