Счастливый удар - Ханна Коуэн
– Мы не вернемся. Я уже планировала сказать ей, что отношения между нами не сложатся, и произошедшее только укрепляет мою уверенность в своем решении, – говорит она.
– Ты уверена? Черт, Ава. То, что она сделала, ужасно. Тебе не обязательно мириться с этим.
Она пожимает плечами, но с усилием.
– Я уже оплакала ее. Да, больно осознавать, что даже за столько времени ничего не изменилось, но планка уже лежала на земле. Она лишь вырыла под ней яму и позволила упасть.
– Похоже, прямо в ад, – бормочет Дуги, и я чувствую, как Ава сотрясается от беззвучного смеха. – Ава, ты встречала этого парня, Линка?
– Нет. Она только упоминала о нем несколько раз.
– Я проверю. Сейчас мне нужно, чтобы вы двое пошли домой и оставались там, пока я не придумаю план. Я позвоню утром.
Я смотрю в зеркало и жду, пока он тоже в него посмотрит.
– Я думал, ты хочешь, чтобы я написал заявление вечером.
– Сегодня вечером или завтра утром – не имеет значения, если у нас нет плана. Дай мне сделать несколько звонков и подумать, – говорит он.
Я киваю и снова целую Аву в макушку. Она очень напряжена, и меня одолевает страх, когда я начинаю понимать перемены в ее эмоциях.
Мы это исправим. Должны, потому что я не отпущу ее.
* * *
Мы сидим на кровати Авы, и никто из нас не хочет говорить первым. Воздух полон напряжения. В машине было легче: у нас был выброс адреналина, и наши сердца говорили больше, чем наши головы.
Ава зажата, ее замкнутый язык тела отлично дает мне понять, что она чувствует. Исчезли объятия и успокаивающие прикосновения. Между нами пропасть шириной в милю, и я изо всех сил пытаюсь ее преодолеть.
– Ты не встречаешься с Вероникой Андерсон, – констатирует она.
– Да, не встречаюсь.
– Ты никогда не касался и не целовал ее. Ты не соврал мне о том, почему был в Миннесоте.
– До ресторана я понятия не имел, кто она такая, – говорю я, хотя, кажется, Ава уже все это знает. Благодаря ее доверию я чувствую себя более уверенно и спокойно. Мне хочется кричать от счастья, но она снова заговаривает.
– Но правда не имеет значения, потому что именно так все выглядело для остальных. Простой ужин с легкостью превратился в грязь. Одно неверное движение, и я снова стала той девушкой. Которую мужчина выставил дурой.
У меня перехватывает горло, и я поворачиваюсь, чтобы как следует видеть ее. Ее голова опущена, длинные каштановые волосы создают темную завесу вокруг лица. Маленькие ручки сцеплены на коленях, и мне хочется, как раньше, разъединить их и взять в свои, но я этого не делаю. Я держу руки при себе.
– Ты не сделал ничего плохого, Оукли. В этом не было твоей вины. Это просто твоя жизнь. Это твое будущее, и я не знаю, смогу ли с ним справиться. Я люблю тебя и никогда не буду винить за то, что ты занимаешься любимым делом. Боже, ты заслужил эту возможность. Ты заслуживаешь это. Но я просто… я не знаю, та ли я девушка.
Мои слова вырываются наружу, как худший случай словесной рвоты.
– Ты не та девушка. Ты моя девушка. Самое худшее, что могло случиться, случилось. Но я позабочусь об этом. Я все исправлю, и больше такого не повторится. Дерьмовые люди останутся дерьмовыми, что бы ты ни делала, но я не позволю им снова причинить тебе боль. Неважно, на что мне придется пойти, но я сделаю все, чтобы защитить тебя, Ава.
– Я знаю, что ты позаботишься об этом, и знаю, что ты сделаешь все, чтобы защитить меня. Но как часто тебе придется подвергаться опасности, чтобы это обеспечить? Тебя еще даже не задрафтовали, а это случилось. Что же будет после драфта?
– Это не имеет значения, потому что такое больше не повторится. Ты думаешь, что ты не та девушка, которая способна справиться с этим дерьмом, но и я не тот парень. Драма, заголовки газет, люди, которые страдают попутно. Это не для меня. Хотя хоккей моя страсть, но я больше не поставлю нас в такую ситуацию.
В моих словах нет и намека на ложь, потому что все они – правда. Хоккей – еще не вся жизнь. Особенно если может стоить мне всего остального. Авы, собственного психического здоровья, моей любви к игре. Возможно, несколько месяцев назад я бы думал иначе, но мы уже не там. Мы здесь, в этом моменте, и я уверен в этом как ни в чем другом в жизни.
Я втягиваю воздух и рискую потянуться к рукам Авы. Она не отнимает их, и я кладу их себе на колени и держу там. Руки у Авы холодные, поэтому я сжимаю их крепче.
– У меня нет плана Б, детка. Ты мне понадобишься здесь, рядом, на случай если мне потребуется твоя помощь в его создании.
Ава поднимает голову, и я спешу убрать ее волосы с лица. Кончики моих пальцев скользят по ее челюсти, и ее зеленые глаза мерцают, когда встречаются с моими, удерживая их.
– Ты так просто это говоришь? Потому что тебе суждено играть в хоккей. Это твое будущее. Я не хочу, чтобы ты отказался от него только потому, что думаешь, что потеряешь меня, если не сделаешь этого. Это не так.
Я качаю головой.
– Хоккей был моей мечтой, сколько я себя помню. Она так близко, что я почти чувствую ее вкус. И я обязательно ее попробую. Я работал над этим всю свою жизнь. Я просто хочу, чтобы ты знала: эта драма и страдания – не наше будущее. Но все остальное? Да. Мои мечты могут существовать с твоими. Просто дай мне шанс доказать это.
Она вздыхает, ее глаза закрыты. Я сглатываю, когда она наклоняется ближе и утыкается носом в мой. Наши губы так близко, что мы можем удержать между ними лист бумаги.
– Я боюсь новой боли, и у тебя есть сила уничтожить меня, – шепчет она.
– Я сделаю для тебя что угодно, Ава. В том числе сломаю себя, лишь бы не видеть снова твоих страданий.
Внезапно ее губы прижимаются к моим в жгучем поцелуе. Он грубый, властный, голодный. Я ощущаю ее отчаяние и, черт возьми, ее любовь ко мне. Как будто мы достигли точки кипения. Момента, когда всего становится слишком много, чтобы держать внутри, и
