Послеполуденная Изабель - Дуглас Кеннеди
– Везет тебе.
– Вряд ли это трехмесячный тибетский ретрит, но в понедельник я надеюсь вернуться на Манхэттен умеренно отдохнувшей.
– Я скучаю по тебе.
– Мне приятно это слышать. Трансконтинентальный поцелуй тебе.
Каждый день я разговаривал с Розой, узнавая последние новости об Итане и с удивлением обнаруживая, что Ребекка регулярно посещает собрания анонимных алкоголиков и даже попросила одного из консьержей забрать запасы водки и вина, припрятанные по всему дому. Вскоре после разговора с Розой я позвонил Фиби домой, решив, что, поскольку понедельник уже в разгаре, она, должно быть, вернулась из прибрежной Новой Англии. Но меня приветствовал автоответчик… и я оставил сообщение:
– Любовь моя, ты постоянно в моих мыслях. И да, несколько дней в разлуке многое проясняют. Если ты хочешь ребенка от меня, я хочу ребенка от тебя. Мой адвокат говорит, что в лучшем случае я могу получить совместную опеку над Итаном. А это значит, что тебе не придется, как ты боялась, разрываться между уходом за ним и заботой о нашем общем ребенке. Я всегда буду делать все возможное для Итана, всегда буду рядом с ним. Так же, как всегда буду рядом с тобой и ребенком, которого мы родим вместе. Моя любовь к тебе огромна, безгранична.
Ах, этот низвергающийся каскадом язык любовной нежности, в котором так много устремлений в будущее. Нельзя существовать в загадочной ауре любви без надежды, важнейшей основы всего предприятия.
В конце своего сообщения я напомнил Фиби номер моего телефона/факса в отеле (на случай, если романтическая прихоть вызовет у нее желание написать мне) и добавил, что буду дома и вернусь в ее объятия в четверг.
Потом я позвонил Дэвиду, хотел просто потрепаться. Только мне это не удалось – трубку в редакции снял кто-то из его коллег и сообщил, что мой друг в последнюю минуту сорвался в Рим на выходные и вернется в следующий понедельник.
В половине девятого у меня был деловой ужин, так что ночь выдалась короткой. Утром меня разбудил поданный в номер завтрак, и официант также вручил мне запечатанный конверт, сообщив, что факс прибыл поздно вечером накануне, и его подсунули под дверь, когда я уже спал. Пока он расставлял посуду, столовые приборы и кофейник на маленьком обеденном столике, я открыл конверт и с изумлением увидел написанное от руки письмо на почтовой бумаге из отеля «Рафаэлло», Виа Урбано 3/5 – 00184, Рим.
И тут я узнал почерк.
Дорогой Сэм,
вчера вечером я позвонила домой, чтобы проверить сообщения на автоответчике, и обнаружила твое. Я решила, что необходимо немедленно написать тебе и рассказать начистоту о том, что явилось из ниоткуда на прошлой неделе и изменило для меня все на свете.
Я не собираюсь излагать эту новость на языке самооправдания или чрезмерно вдаваться в объяснения. Только жесткие факты.
Я в Риме с Дэвидом. Мы влюблены друг в друга. Теперь мы пара. Если ты думаешь: все это безумно быстро… тем более что мы дружим уже много лет… ну, как тебе хорошо известно, в делах сердечных мы становимся заложниками случайностей и тайны, которая и есть мы сами.
Прости.
Фиби
Я не стал комкать бумагу. Не позволил этому письму, отправленному по факсу, упасть на пол, пока я впитывал новую суровую реальность. Я не осуждал ее volte face. Я знал причины этого; мотивы, стоящие за ее решением. Какие же все мы чертовски тупые и бестолковые! Никогда не получается по-настоящему узнать друг друга. И потеря серьезной любви, того гипотетического будущего желанного счастья – даже если нет ясного понимания того, что это значит для каждого из нас, – рана, которая никогда не заживает.
Последнее, что мелькнуло в мыслях в тот ужасный момент, когда я действительно чувствовал себя потерянным:
На следующей неделе тебе исполняется сорок.
Середина жизни.
Глава пятая
Развод – драма, которая неизбежно превращается в мелодраму.
Развод – конец любви, начало ненависти (если процесс становится токсичным, что обычно и происходит) и обнажение того, что ненависть есть выражение любви, что пошла не так.
Развод – арена, где деньги становятся основным предметом споров, потому что служат средством наказания за то, что любовь пошла не так; за предполагаемое предательство однажды произнесенных клятв – хотя, по правде говоря, неверность принимает множество форм и коренится не только в физическом.
Развод – где, даже если вы выиграете материально, все равно проиграете. Конечно, если только это законное завершение юридически обязательного семейного контракта не является спасением от хаоса, насилия, злоупотреблений.
– Поскольку между вами не было никаких неприятных инцидентов физического или психологического характера и поскольку у вас ребенок с особенностями развития, чьи интересы должны учитываться в первую очередь, я предлагаю приложить все усилия к тому, чтобы сделать этот процесс как можно более упорядоченным и простым и попытаться достичь соглашения, избегая астрономических затрат.
С этого начал Горди, сидевший напротив Марка Джадсона – нервного тараторящего адвоката-коротышки, который представлял интересы Ребекки. Она сидела рядом с ним. В консервативном темно-синем платье, с зачесанными назад волосами и единственным украшением в виде цепочки с золотым распятием на шее. Спустя шесть месяцев после нашего расставания мы собрались в конференц-зале в офисе Джадсона, и адвокат Ребекки говорил о ее обращении в католицизм и о том, как это «преобразило ее». Равно как и объяснил, что ей необходимы ежемесячные огромные алименты и выплаты на ребенка в дополнение ко всем расходам на специальное образование, которое потребуется Итану. Я намеренно не сводил глаз с Ребекки, пока Горди громко выражал свое возмущение, просматривая представленный ею домашний бюджет, который включал лечебные очищающие массажи два раза в неделю (для поддержания ее трезвости), персонального тренера и три сеанса в неделю с психиатром.
– Этот бюджет за гранью сюрреализма, – объявил Горди другой стороне и добавил, что ни один судья по разводам не одобрит такое финансовое предложение, особенно учитывая безрассудное в прошлом поведение его клиентки и ее новые любовные отношения.
– Моя клиентка добровольно вступила в общество анонимных алкоголиков, что само по себе свидетельствует об огромной потребности изменить траекторию своей жизни. Но до этого она никогда не была замечена в
