Белые лилии - Саманта Кристи
Проходя через гостиную, я замечаю серебряную урну, которая так и стоит на камине, и замираю на месте. Я подхожу к ней и провожу пальцем по выгравированному имени Эрин.
– С ней я тоже не знала что делать, – слышу я тихий голос Скайлар у себя за спиной. – Я не смогла убрать ее вместе с ее одеждой. Я подумала, что это будет неправильно.
– Это идеальное место, пока мы не найдем места получше.
В последние месяцы я много думал о том, где лучше развеять ее прах. У меня есть одна идея. Но я не могу сам принять это решение.
Я смотрю на заднюю дверь – Джон делает вид, что поглощен стейками, которые к этому моменту уже, наверное, давно пережарились. Он вышел без куртки и теперь весь дрожит. Я размышляю, не сказать ли ему, что он может вернуться в дом, но решаю этого не делать. Пускай отморозит себе яйца. Отмороженные яйца, жесткий стейк, нежеланный гость. Так себе свидание, по-моему.
Я направляюсь на цокольный этаж. За несколькими исключениями, моя студия осталась нетронутой. Диван, который тут стоял, заменили на диван из моей спальни. На диване лежит моя фотография. Скайлар сфотографировала нас с отцом на пикнике. Рядом с ней лежит мой любимый фотоаппарат. Я абсолютно уверен, что не оставлял его там.
Я нахожу большую спортивную сумку и кладу в нее этот и несколько других фотоаппаратов. Потом разглядываю фотографии на стене. Фотографии Эрин. Фотографии Скайлар. Они вызывают у меня радость. Они вызывают у меня грусть. Я ищу глазами свою любимую фотографию, но ее там нет. Потом я замечаю ее на полу.
Точно, я уронил ее той ночью, когда начал целовать Скайлар. Она оставила ее на полу. Фотография два месяца пролежала на полу. Как мусор, который забыли выбросить. Вот что она почувствовала? Вот что она чувствует сейчас? Что я ее выбросил? Я смотрю на фотографию. Скайлар такая красивая: она лежит на траве, ее рука прижата к едва заметному животу. А ее лицо… не думаю, что мне когда-либо удавалось запечатлеть что-то подобное. Может, Эрон в этот момент в ней шевелился? Ни у кого больше я не видел такого умиротворенного лица.
Я поднимаю фотографию с пола и кладу ее в сумку.
Не то чтобы мне нужна была фотография, чтобы не забывать о Скайлар. Ее лицо в форме сердца. Ее волнистые волосы, которые хотят быть русыми так же сильно, как они хотят быть светлыми. Ее изумрудные глаза, с которыми не сравнятся даже самые драгоценные камни. Все это впечаталось в мою память.
Фотографии напоминают мне о предмете, который лежит у меня в кармане. Я достаю коробочку и глажу ее пальцами. Потом закидываю сумку на плечо и возвращаюсь к лестнице.
– Скайлар, может, мне лучше уйти? – спрашивает Джон, когда я поднимаюсь наверх.
Да, Джон. Уходи. Интересно, он чувствует напряжение между мной и Скайлар? Оно настолько сильное, что уж точно способно проникнуть даже сквозь его толстую кожу и гладковыбритое смазливое личико.
– Нет, останься. Гриффин уже уходит.
Черт. Она не использовала возможность от него избавиться. Может, разыграть карту «я отец ребенка»? И избавиться от него навсегда. Я заворачиваю за угол, готовый привести свой план в действие – и плевать на последствия! Потом я замечаю, что он поглаживает ее по руке, а она смотрит ему в глаза. Они друг другу нравятся. Это не первое свидание. Может, даже и не второе. Все мои мысли заняты тем, как бы врезать Мейсону в челюсть за то, что он меня не предупредил, что Скайлар с кем-то встречается. С кем-то, кто меня заменит. С кем-то, кто будет растить Эрона. Потому что он сейчас смотрит на нее так, как я хочу на нее смотреть. Он прикасается к ней так, как я хочу к ней прикасаться.
Скайлар замечает меня и отдергивает руку – к большому разочарованию Джона. Его взгляд бегает от нее ко мне и наконец останавливается на ее животе. Он что, только что все понял? Властной рукой он обнимает Скайлар за плечи, а она виновато смотрит мне в глаза. Что она пытается сказать мне этим взглядом? Что она с ним, но не хочет этого? Что она решила двигаться дальше, но не хочет это афишировать?
Может, он единственный, кто захотел связаться с одинокой беременной женщиной?
Я качаю головой, прогоняя от себя эту дурацкую мысль. Даже на двадцать восьмой неделе беременности к Скайлар, наверное, выстраивается очередь из желающих пригласить ее на свидание. Она обладает необъяснимой способностью притягивать к себе мужчин и очаровывать их. Она понятия не имеет о том, скольких мужчин мне пришлось от нее отпугнуть. Понятия не имеет о том, сколько глаз следят за ней повсюду. Понятия не имеет обо всех угрожающих взглядах, словах и даже тычках, которые я раздал, чтобы сдержать толпу поклонников.
Джон остается на кухне, а Скайлар провожает меня до входной двери. Прежде чем уйти, я кладу подарок на тумбочку в прихожей.
– Я случайно его заметил, и он напомнил мне об обеих «Эрин» в нашей жизни. Я подумал, что тебе может понравиться.
Она с опасением смотрит на коробочку. Потом кивает.
– Спасибо.
Я открываю дверь и выхожу на улицу.
– Позвони мне, когда будешь готова поговорить, Скай, – произношу я и ухожу не оглядываясь. Я не хочу знать, обрадовалась она или разозлилась оттого, что я назвал ее Скай. Не хочу знать, открыла ли она коробочку. Не хочу знать, вернулась ли она в объятия другого мужчины.
Глава 24
Я захожу в квартиру Мейсона, уже готовый пропесочить его за утаивание столь важной информации, но слышу детский смех. Кажется, с лекцией придется подождать. Заметив меня, полуторагодовалая дочь Мейсона поспешно семенит к нему. Она меня не знает. Обычно я не прихожу в те выходные, когда она у Мейсона. Внезапно я чувствую себя идиотом: Мейсон потратил часть выходных, которые должен быть провести с дочерью, на то, чтобы притащить мою задницу домой.
Девочка протягивает к нему ручки, а он поднимает ее одной рукой и сажает себе на бедро.
– Все хорошо, солнышко, это мой друг Гриффин.
– Привет, Хейли. – Я взъерошиваю ее платиновые волосы – они копия волос Мейсона, вплоть до вихра спереди, из-за которого волосы короткими волнами спадают по обеим сторонам от левого глаза.
Хейли зарывается лицом в грудь Мейсона, а он смеется. Потом я смотрю, как они играют. Я
