Так далеко - Сильвия Дэй
Вэл с самого начала знал, что Кейн вернул «Шторм». Вэл хотел, чтобы я нашла свою яхту, но почему? Что, по его мнению, должно было произойти, когда я это сделаю?
Лодка мягко покачивается, когда ты присоединяешься ко мне.
– Я искал в Интернете лодки, похожие на твою. Хотел посмотреть, как они построены, и смогла бы твоя выдержать тот шторм, а вместе с ней и ты. Я должен был что-то делать, иначе сошел бы с ума. Я нанял «Рампарт», чтобы покопаться в твоем прошлом и найти тебя. И в моих поисках всплыла фотография этой лодки, совершенно неузнаваемой. Новый владелец ее продавал.
Я смотрю на тебя. Ветер треплет твои волосы, отбрасывая их на лоб. Воротник рубашки мягко колышется, открывая взгляду загорелую кожу твоего горла и дразня меня. Я изнываю от любви и желания.
– Но ты понял, что это она. Как?
– Ты оставила царапины на переборке каюты, когда мы с тобой занимались любовью. Сейчас они покрыты лаком, но бороздки все еще заметны. Я увидел их на фотографиях из каталога.
На мгновение я застываю от удивления, а потом смеюсь.
– Ты не мог запомнить! Или увидеть на фотографии.
Ты упираешь руки в худые бедра.
– Как будто я мог забыть такое. Или любой другой раз, когда овладевал тобой.
Я так широко улыбаюсь, что щеки болят.
– Я специально не стала их трогать, когда заметила, и распорядилась, чтобы их не замазывали. Я не хотела забывать тот день и хотела оставить свой след на ней. Боже мой… Это просто невероятно.
– Разве ты не сказала однажды, что Вселенная хочет, чтобы мы были вместе?
– Да, говорила. И, полагаю, она это доказала. – Я оборачиваюсь, осматривая все вокруг. Реставрация выполнена с такой точностью, что кажется, будто предыдущей переделки и вовсе не было. – Почему ты мне не сказал?
– Почему ты не рассказала мне о Лейси или Рохелио? – спрашиваешь ты. – Почему не рассказала, чем занималась все те годы, что мы были в разлуке?
Судорожно вздохнув, я чувствую себя опустошенной.
– Я боялась. Кейн, я столько всего сделала. Может быть, даже слишком много. Ты и не представляешь, что это за черта, пока не переступишь ее.
Ты качаешь головой.
– Нет никакой черты, Арасели. Между нами нет никаких барьеров, и больше никаких секретов. Больше никакой лжи. Расскажи мне сейчас, если есть еще что-то, чего я не знаю.
Я никогда не видела тебя таким серьезным и открытым. Почти умоляющим, но в то же время полностью владеющим собой. И мной.
– Есть и другие, кто работает со мной, – признаюсь я. – Многие живут в разных точках мира. Другие здесь. Я хочу, чтобы ты познакомился с ними.
– Непременно. Что-нибудь еще?
Мое сердце бешено колотится. Я должна рассказать тебе все сейчас.
– Насчет Вэла…
– Я уже знаю, – мягко перебиваешь ты. В какой-то момент я перестала быть на шаг впереди тебя. Ты догнал меня, может быть, даже сумел опередить. И теперь мы вместе. – Я рад, что ты рассказала мне, Сетаре. – В твоих темных глазах такая нежность, что моя душа поет. – Иди ко мне.
Я подумываю о том, чтобы спросить, как ты так быстро меня нашел, но это не имеет значения. Каждый раз, когда мы терялись, мы находили друг друга. Как это происходит – не имеет значения.
29
Витте
Меня учили не спать целыми сутками, если того требовали опасные ситуации. Я так давно не пользовался этим навыком, что, казалось, прошла целая жизнь.
Вчера я весь вечер притворялся, что сплю, вместо этого прислушиваясь к ровному дыханию женщины, которая зажигает огонь в моей крови. Ее запах, звук ее голоса и ощущение ее тела – все это, кажется, было создано для того, чтобы оказывать на меня сильное воздействие. С того момента, как мы впервые встретились на фермерском рынке, я был очарован и заинтригован. Ее лицо незабываемо. Однажды увидев, вы никогда его не забудете. Будь то вживую или на фотографии.
Я думал об этом необыкновенном лице всю ночь, как и в предыдущие ночи. Я думал о нем до тех пор, пока тонкая полоска рассвета не пробилась сквозь плотные шторы и ровное дыхание Даники не сменилось менее размеренным ритмом пробуждения. Я все еще думал о нем, когда она придвинулась ко мне на кровати.
Прикосновение ее шелковистой кожи вместе с хриплым голосом взбудоражило мою кровь:
– Ники, дорогой.
Она прижалась ко мне всем телом, вызвав мгновенную эрекцию. Затем поцеловала в шею, скользнув рукой вниз, к моему члену. Доводя меня ласками до полного возбуждения, она шептала мне на ухо такие непристойности, что я едва мог удержаться, чтобы не перевернуть ее на спину и грубо овладеть. Но я сдержал себя, потому что мы были вместе уже много лет, и я знал, чего она хочет.
Она была похожа на призрак, когда нависла надо мной, оседлав мои бедра. Ее серебристые волосы и сияющие глаза, едва различимые в полумраке комнаты, были единственными ориентирами, как будто я связался с кем-то, кого на самом деле не существовало. Как всегда, от ее красоты у меня перехватило дыхание. Ее улыбка была заразительной. Затем она скользнула своей тугой шелковистой киской вниз по моему ноющему члену и стала двигаться.
Она получала удовольствие, не сдерживаясь и не стесняясь быть громкой, но все равно жаждала большего. Я сжал в кулаке простыни и стиснул зубы, сдерживая свой оргазм, чтобы она могла кончить еще раз. И только когда она выдохнула: «Ники! Я не могу…» – я приподнялся, схватил ее, перевернул на спину, чтобы оказаться сверху, и начал неистово толкаться между ее гибких бедер, пока не потерял рассудок от удовольствия.
Сейчас, читая отчет, который мне прислал мистер Блэк, я с облегчением забываю о Данике. Я знал, что Дариус Арманд не испытывал любви к старшему брату, но и понятия не имел, что предательство касалось и их матери.
Выйдя на балкон, я сажусь за столик и слегка дрожу от легкого прикосновения утренней прохлады. Это ненадолго. Скоро станет невыносимо жарко.
Я звоню своему работодателю.
– Витте, – отвечает он.
– Мне жаль, – говорю ему вместо приветствия, и мой тон выдает мою неподдельную искренность.
Он тяжело вздыхает.
– Спасибо. Мне тоже.
– Предательство такого масштаба в семье просто в голове не укладывается.
– Я все еще
