Сахар и золото - Эмма Скотт
– Ты разбираешься в ботанике, да, милая? – заметила она.
Я пожала плечами и улыбнулась.
– Люблю заботиться о растениях.
– Эмм…
В сотый раз за этот день миссис Полсон уставилась на мои светлые, длиной до талии волосы с широкими розовыми прядями. Под фирменным фартуком «Гарден-Сити Гринс» я носила мужской комбинезон, на коленях испачканный землей, а на ногах мартинсы. Из-под рубашки виднелась татуировка в виде гибискуса на правом плече, а запястья украшали бесчисленные плетеные браслеты.
– Выгляжу как фермер, который только что вернулся с вечеринки, верно? – ухмыльнулась я.
Миссис Полсон поджала губы.
– Что?
– Ничего.
Подавив смех, я улыбнулась самой обворожительной улыбкой, которую использовала при работе с клиентами.
– Кто-то может помочь вам с посадкой дерева, миссис Полсон?
– Сегодня вечером приезжают племянник с женой, – отозвалась пожилая женщина. – А сейчас мне нужна помощь с погрузкой в машину. И желательно до того, как мы промокнем.
– Я на смене, не могу помочь, – развела я руками.
– Дерево, наверное, ужасно тяжелое, – с сомнением протянула миссис Полсон. Коротко покосившись на мои руки, принялась оглядываться в поисках помощи. – Может, мы позовем мальчика со склада?..
Я присела на корточки и подняла горшок.
– Ведите меня к машине.
Я вынесла дерево из деревянного здания питомника, где витали ароматы цветов и влажной почвы, на грязную парковку. Под углом втиснула за пассажирское сидение в бордовый седан миссис Полсон. Ветви задевали крышу машины, но растение влезло.
Я вытерла руки о свой испачканный комбинезон.
– Все готово, миссис Полсон.
– Должна признаться, я сомневалась, – заявила пожилая леди. – Ты слишком тощая.
«Ради бога, может, ты что-нибудь съешь? Ты ставишь меня в неловкое положение…»
Я вздрогнула от внезапно нахлынувшего дурного воспоминания, выскочившего словно чертик из табакерки. Несмотря на жару под девяносто градусов, кожа покрылась мурашками, и я потерла руки.
– Я сильнее, чем кажется, – сообщила я миссис Полсон, пытаясь удержать улыбку на лице.
– Видимо, так оно и есть.
Подняв окруженные морщинками глаза, она посмотрела на небо, на сгущающиеся облака.
– Надеюсь, тебя отпустят с работы раньше, чем пойдет дождь, – произнесла она, садясь в седан. – Не хочу, чтобы тебя смыло.
Я отмахнулась от обидного замечания, решив не позволять ничему и никому – ни старушкам, ни призракам прошлого – портить себе настроение.
Вернувшись в здание, я подошла к кассе, где наш менеджер, Опал Кроуфолд, разбиралась с бухгалтерией. Сегодня она крепко завязала ярким шарфом свои вьющиеся волосы, чтобы они не падали на лоб, а поверх бирюзовой блузки надела безупречно чистый льняной фартук.
Я оперлась грязными руками на испачканную стойку.
– Миссис Полсон передала, что тебе следует отпустить меня домой пораньше, – с усмешкой заявила я. – А ты знаешь: клиент всегда прав.
Опал улыбнулась, и ее зубы сверкнули безукоризненной белизной на фоне смуглой кожи.
– Возможно, твое желание исполнится. Я жду звонка от мистера Карлсона, который отдаст распоряжение закрыть питомник.
Мои плечи поникли.
– Надолго?
– Метеорологи утверждают, будто идет очень сильный шторм, поэтому на несколько дней.
Я закусила губу.
– Я за то, чтобы пораньше улизнуть в пятницу, но пару дней выходных… не хочу терять и часа.
– К вопросу о часах…
Схватив небольшую стопку конвертов из ящика под кассой, Опал нашла тот, на котором значилось мое имя, и протянула мне.
– Из-за того, что Луиза болела, ты брала много сверхурочных, но я не думаю, что мистер К одобрит, если ты будешь работать еще больше…
Взяв чек, я засунула его в один из передних карманов комбинезона.
– Если мы закроемся на пару дней, мне это понадобится, – лукаво улыбнулась я и снова перегнулась через стойку. – Слышала у Луизы рецидив. Ужасный. К тому же очень заразный. Не думаю, что ей следует выходить в ближайшие пару недель…
– У нее просто сильная простуда, а не черная чума, – возразила Опал. – В любом случае нет, я отказываюсь становиться твоей пособницей.
– Моим кем? – рассмеялась я.
– Ты прекрасно поняла, что я имею в виду, – сказала Опал. – Я не собираюсь помогать тебе копить на то, чтобы уехать из страны быстрее, чем планируешь. – Она покачала головой и цокнула. – Нет, мэм. Не стану. Слишком сильно буду скучать по тебе.
Я нежно улыбнулась подруге. Будучи на десять лет старше меня, Опал уже состояла в браке и имела репутацию серьезной и уравновешенной женщины. Я же в свои двадцать три носилась по питомнику и старалась испачкать руки как можно сильнее. Ее жесткий льняной фартук «Гарден-Сити Гринс» оставался идеально выглаженным и чистым, в отличие от моего, вечно испачканного грязью. «В нашей дружбе нет никакого смысла», – часто шутила она, но каким-то непостижимым образом мы подходили друг другу. Она была моей лучшей подругой. Единственным другом…
«А что насчет меня? Неблагодарная сука. Почему я недостаточно для тебя хорош?»
Вздрогнув, я постаралась отмахнуться от насмешливого голоса в голове. Бывало, он молчал несколько дней, и я становилась близка к тому, чтобы развеселиться, превратиться в счастливого человека, которым стремилась стать. В другие дни – как, например, сегодня – он преследовал меня, незаметно подкрадывался и нападал из темных уголков памяти. Это походило на сумасшествие, когда тебя настигают и кричат «Попалась!». Мне приходилось бороться, изо всех сил стараться сохранить бодрость духа. Как если бы я постоянно убегала от темнеющего неба, пытаясь остаться под лучами солнца.
«В Коста-Рике всегда солнечно», – подумала я и потянулась через стойку, чтобы дернуть Опал за локоть.
– Ты моя помощница и помогаешь мне осуществить мечту о переезде в Коста-Рику.
Она фыркнула.
– Ты ведь близка к ее воплощению, верно?
– Да, – призналась я, ощутив прилив счастья, прогнавший плохие воспоминания. Словно яркий свет, рассеявший тени. – Думаю, через полгода накоплю достаточно, чтобы обустроиться там.
Опал собралась что-то сказать, но замолчала.
– Нет. Не обращай внимание.
– Что? – спросила я, хотя, кажется, догадалась, в чем дело.
– Ничего.
Подруга смахнула кусок грязи, который я оставила на ее руке, и вернулась к работе.
– О-о-о, – протянула я, стараясь, избежать напряженности в наших отношениях, – ты опять превращаешься в мать-медведицу. И так происходит каждый раз, когда я заговариваю о Коста-Рике.
– Даже не знаю почему, – пробормотала она, отрываясь от подсчета чеков. – Определенно не из-за того, что тебе всего двадцать три, и ты собираешься переехать за три тысячи четыреста миль в чужую страну, язык которой не знаешь. Одна. Нет, конечно, дело вовсе не в этом.
– Со мной все будет хорошо, – уверила я. – Более чем. Я
