Бурные страсти тихой Виктории - Лариса Кондрашова
Вике захотелось плакать. Но она лишь покрепче сжала зубы и заставила себя думать о хорошем — говорят, есть такое психологическое упражнение. Вспомнить, например, о выезде на природу ранней осенью. Тогда она замариновала мясо, а Санька изогнул под нужным углом металлические прутья, которые потом просто воткнул в землю. И получился такой дежурный мангал… Вот опять! Неужели у нее нет хороших воспоминаний, не связанных с присутствием Петровского?!
К ней сегодня вечером придет мужчина, которому она давно нравится, и можно будет сразу забыть о неверном муже, который с какой-то бабой в это же время… Нет, об этом лучше не думать! Почему-то сегодня мысли о хорошем будто пачкаются, стоит заглянуть в себя поглубже…
Раньше Вика жила с бабушкой в этом же, теперь их с Санькой, доме. Не потому, что она осталась сиротой. Просто ее отец и мать в конце концов разошлись, каждый завел свою семью, и каждый стал тянуть Вику к себе. Она пожила в семье у мамы — с отчимом, потом в семье у папы — с мачехой. Нигде, между прочим, ее не обижали и ничего плохого ей не делали, но именно тогда Вика впервые узнала, что такое одиночество. У нее появилось ощущение, будто она — одна на свете и никому не нужна. И тогда Вика попросила бабушку взять ее к себе.
Бабушка тогда еще вовсе не старая была. Шестидесяти двух лет. Она еще в университете преподавала. И внучку свою заставила поступить в университет. На иняз. Но потом бабушка заболела и умерла от рака, а Вика с третьего курса ушла. Даже за второй курс сдала не всю сессию. Некому было ее заставить учиться.
Вика ухватила за хвост эту ускользнувшую было мысль. Это же надо, она жалуется на весь свет, хотя дело всего лишь в ее лени, которую так легко оправдать: никто бедную девочку — великовозрастную дылду! — не заставил восстановиться в вузе и доучиться каких-то три года!
Санька сказал:
— Я тебя и недоучившуюся любить буду.
Обманщик.
Хорошо было жить с бабушкой. Ее единственную не раздражала Викина рассеянность. Мало того, что подозревала в любимой внучке какой-то скрытый талант, но еще и ее неуклюжесть оправдывала:
— Великие люди частенько бывали рассеянными. Это у тебя возрастное, пройдет.
И Вика верила, что пройдет. Правда, бабушка еще добавляла:
— Вот родишь…
Они с Санькой поженились, когда Вике исполнилось двадцать лет, через год после смерти бабушки. А Санькина мать, Викина свекровь, все уговаривала их хотя бы годик подождать с детьми. Деньжат поднакопить, как она сказала. Мол, тогда Вика уйдет в декрет, а Саньке не так трудно будет одному семью тянуть.
Санька работал старшим менеджером на лесоторговой базе.
— Он еще не успел себя как следует проявить, — говорила свекровь.
Этим она подкрепляла свои рассуждения насчет детей. Но ведь проявлять себя можно очень долго. Почему свекровь уверена, что именно годик?
Викин папа, например, сказал ей:
— Не тяни с ребенком, дочь. Если вы любите друг друга, то и малыш не будет вам в тягость. А я помогу. Слава Богу, пока при силе.
Вика не собиралась обращаться к отцу за помощью, но такие полярные мнения ее отца и свекрови сбивали с толку. Рожать — не рожать? Главное, Санька никак не выказывал своего мнения о детях. Молчал как рыба, едва Вика принималась на эту тему рассуждать.
А ведь благодаря покойной бабушке по ее завещанию у молодых супругов Петровских было свое жилье — одноэтажный уютный домик с двумя комнатами и такой большой кухней, что она служила им столовой, а порой и гостиной, — они могли не думать, где жить, и не платить обалденные деньги за съем квартиры.
Вика бабушкин дом любила и украшала его, как могла: вязала на кухню забавных зверушек способом «макраме», — руки у нее были умелые на всякие поделки. И еще она любила покупать в магазине «Русский лен» оригинальные прихватки и грелки на заварной чайник.
Санька тоже любил теперь уже их с Викой дом и отделывал прямо-таки дотошно. Везде, где можно, деревом.
— Когда в доме много кафеля, — говорил Санька, — он становится похожим на операционную. А когда повсюду дерево — это тепло и уют.
Вика и не спорила. Столовая-кухня у них была стильная. Почти вся деревянная. И на стенах, кроме вязаных вещиц, висели мини-веничек из магазина сувениров и расписная деревянная коробочка под спички. На новой плите «Гефест», кстати, с электророзжигом, отчего-то две конфорки загорались только с помощью спичек.
— Надо будет посмотреть, — говорил Санька, но все время об этом забывал, а Вика забывала ему напомнить.
Но в остальном все было хорошо. Наверное, слишком, потому так быстро и кончилось.
Этот их домик, их семейное гнездышко, как говорил он сам, столь любовно обустраиваемое, Санька бросил.
Или он так сильно полюбил другую, неведомую ей женщину, или настолько охладел к Вике, что она стала раздражать его даже из-за всякой ерунды. Вроде той дурацкой мышеловки. Кому скажи, что в ней причина его ухода, засмеют. Не поверят. И правильно сделают. Потому что на самом деле мышеловка просто стала последней каплей в чаше его терпения… А точнее, поводом, которого он ждал, чтобы объявить о своем уходе!
Вика вспомнила сегодняшний визит Майора и помрачнела. Как будто не она сама все это надумала! Куда она вечно торопится? Ищет на хвост приключений!
Собственно, пока в ее жизни ничего плохого, кроме ухода Саньки, не случилось, но перспектива провести вечер с посторонним мужчиной — всего лишь назло мужу — перестала ее привлекать. Вика начала подумывать, как из такой ситуации выкрутиться без потерь. То есть изобрести что-нибудь остроумное, чтобы избежать… того, на что Майор как раз и надеется.
Глава третья
Теперь уже Виктория стала злиться на себя за дурацкое желание отомстить мужу, вместо того чтобы просто выставить за дверь его вещи. Кому и что она этим докажет? Мало того, что у нее на сердце рана, теперь на душе будет дерьмо…
Вот что она себе насочиняла! Хотя, возможно, тот, кого она в гости пригласила, вовсе не собирается сразу тащить ее в постель.
Сразу или не сразу, все равно — зачем рисковать? Почему Майор вначале не пригласил ее пусть не в ресторан, но хоть в какое-нибудь недорогое кафе, где можно было бы выпить по коктейлю, послушать хорошую музыку, а захотел непременно прийти сразу к Вике домой? Он такой неромантичный или считает, что Вика не
