Дамы тайного цирка - Констанс Сэйерс
– Успешно? – Старик вытер лоб носовым платком.
– Oui, – согласилась Лара, держа две книги.
– Вы хотите взять их почитать?
– О да. C’est possible?[17]
– Oui, – старик нахмурился. – Они в очень плохом состоянии. Их, наверное… – Он пошевелился, подбирая слово, и махнул рукой в сторону улицы. – Выбросили.
Лара взглянула на толстые тетради, у неё сердце кольнуло от мысли, что кто-то мог их просто так выбросить. А если бы она не приехала в Париж? Тогда история была бы потеряна. А если бы её мать не принесла ей картину? Или Гастон не заметил бы инициалы ЭЖ? Так много факторов могли помешать ей на этом пути.
– Это было полезно?
– Merci. – Она кивнула. – Наверное, мне пора возвращаться.
Старик прошёл к дверям.
– Такси?
Лара вернулась с ним в офис. У неё быстрее забилось сердце, когда она в последний раз взглянула на Сесиль Кабо, пока старик звонил по телефону на столе.
Барроу сказал, что картин было три: «Дамы Тайного Цирка». Теперь Лара знала, где находятся две из них. Она приближалась к разгадке тайны. Нужно найти ещё одну картину – и у неё было стойкое предчувствие, что это портрет Эсме.
Такси с заглушённым двигателем ожидало её у главного входа.
– Merci. – Она пожала старику руку. – За помощь. – Она подняла тетради. – И за это.
Он поклонился.
– К вашим услугам, мадемуазель.
Вернувшись в отель, Лара низко надвинула бейсбольную кепку и убрала приметные светлые волосы в низкий пучок. Дамы с хвостом нигде не было, но Лара быстро зашла в лифт и нажала на кнопку четвёртого этажа. Старый лифт со скрипом остановился на втором. Она затаила дыхание, когда двери открылись, но снаружи никого не было. Вся эта сцена напомнила ей зловещий лифт, обладающий собственным разумом, из фильма «Полуночное кружево» с Дорис Дэй. На четвёртом этаже Лара поспешила в свой номер и захлопнула за собой дверь. Она включила везде свет и проверила ванную и шкафы, даже потрясла шторы.
На телефоне мигало сообщение от Одри. Мать была в исступлении.
Лара. Это мама. Ты использовала защитное заклинание. Я почувствовала. У тебя всё хорошо? Перезвони мне, как только получишь это сообщение. Знала я, что надо было с тобой поехать! Позвони мне!
Лара достала абонентскую карточку и перезвонила.
Одри ответила сразу же.
– У тебя всё в порядке?
– Как ты узнала?
– Я знаю, когда ты используешь магию.
– Это многое мне сейчас объяснило, – пошутила Лара.
Но Одри было не до шуток.
– Что случилось? Рассказывай.
– На кладбище Пер-Лашез за мной погналась женщина. Думаю, это могла быть та самая «она» из предсказания Шея Спира, та, что «хочет моей смерти».
Она услышала, как мать ахнула.
– Ты её рассмотрела?
– Нет. Она примерно моего роста, но на ней был парик. О, ещё она очень спортивная, она преследовала меня по всему Парижу. Я использовала заклинание и нашла место, где спрятаться. В цирке, представляешь!
– Где ты сейчас? – Одри явно была готова засыпать её вопросами. – Ты в безопасности? – Она говорила очень пронзительным голосом, почти вопила. – Я не могу дозвониться до Гастона, но тебе нужно вызвать полицию.
– Я в порядке. Я вернулась к себе в номер.
– Не уходи оттуда. Обязательно позвони Гастону, если куда-то выходишь. – Теперь Одри сильно частила. – Тебе нужно возвращаться. Картина уже у Барроу…
– Мама! – Лара перебила её, стараясь звучать бодро, но сердце у неё колотилось. На деле она не была здесь в безопасности, но пока ещё не хотела возвращаться домой. Держа телефон, Лара проверила под кроватью и за шкафом, затем отдёрнула занавеску в душе и плотные портьеры у выхода на балкон – везде было пусто. – Барроу считает, что эта картина – раритет. Сегодня я видела парную к ней. Портрет под названием «Сесиль Кабо начинает полёт». Наша Сесиль… я думаю, она не настоящая Сесиль, мам.
– О чём ты? – Следующие слова дались Одри нелегко. – Кто же она была, в таком случае?
– Я не знаю, – ответила Лара, крутя в руках телефонный провод. – Но я не могу вернуться домой, пока не выясню этого. Сегодня заклинание меня защитило. Оно и дальше будет меня защищать.
Не только заклинание сработало. Хотя она не могла признаться в этом матери, Альтаказр знал, что она в Париже. Это он организовал весь этот день, она знала. Он обещал ей ответы, «охоту за сокровищами», но он также защищал её сегодня. Это была одна из причин, почему она прямо сейчас не барабанила в дверь Гастона.
Мать слышимо вздохнула.
– У тебя есть ещё свечи?
– Да, есть. Я чувствую, что мы крепко связаны с этой женщиной и её тайной… я должна это узнать.
Она повесила трубку и задумалась над следующим звонком. Наконец она взяла местный телефон из номера и позвонила.
Абонент ответил после второго гудка.
– Арчер слушает.
Ох, этот голос. Лара почувствовала, что снова может дышать полной грудью, и закрыла глаза, откинувшись на подушку. Она по нему скучала.
– Это я.
– Ну, как там Париж? – Он сразу заговорил гораздо менее официально. Лара представила себе, как он отворачивается от двери, чтобы Дойл не услышал. В последнюю их встречу – на их первом свидании – она рассказала ему, что воображала себе Тодда на приёме. Лара немного погрустнела от этого воспоминания и подумала, что она, видимо, была полной дурой, раз такое ему ляпнула.
– Что-то странное творится. – Она стряхнула обувь и схватила пульт управления громкостью, чтобы приглушить странно успокаивающую атмосферную музыку, игравшую в номере. Ну зачем, зачем она это ему сболтнула.
– Что, например? – В голосе Бена появилась тревожная нотка.
– Сегодня на кладбище Пер-Лашез за мной погналась какая-то женщина.
– Серьёзно? – Он постепенно повышал голос.
– Считаешь, я бы такое выдумала? – Она опустилась на подушку и скрестила ноги.
– Ты вызвала полицию?
Лара вздохнула. Конечно, он сказал бы ей вызвать полицию. Может быть, и стоило так сделать.
– Нет. Меня спас мужчина из цирка.
– Начни лучше сначала. – Он щёлкал ручкой, слышалось потрескивание.
– Я пробежала где-то мили две.
– Ты можешь пробежать две мили?
Ларе нравилось, что его шуточки всегда её успокаивают.
– Да, Бен. Я могу пробежать две мили. В общем, там мужчина подметал двор. Когда я пробегала мимо, он увидел, что я напугана. Он сделал мне знак зайти во двор, и я спряталась в вагон, который также был музеем цирка. А вот здесь начинается настоящее безумие. Этот мужчина показал мне портрет настоящей Сесиль Кабо, не женщины с той картины, что у меня. Эта Сесиль Кабо умерла в 1920-е
