Неправильно для меня - Меган Брэнди
— Грезим наяву, не так ли?
Я замираю, мои глаза распахиваются, когда я понимаю, что моя рука скользнула под рубашку. Я перевожу взгляд на свой дверной проем, нахожу Мариссу, прислонившуюся к дверному косяку, в ухмылке и атласном халате… и больше ничего.
— Убирайся нахуй из моей комнаты.
Она улыбается и входит внутрь, поэтому я медленно поднимаюсь в сидячее положение.
— Чего ты хочешь? — Мои брови хмурятся, от беспокойства по коже бегут мурашки.
— Ну, я немного устала, думала поспать. Может быть, немного поиграть. — Она смотрит на меня, ожидая реакции, которую она не получит.
Она делает еще один шаг ближе, поэтому я соскальзываю на край кровати, пока мои ноги не касаются пола.
— По какой-то причине мой муж следит за тем, чтобы ты была здесь каждый вечер одна, поэтому я подумала… ты могла бы присоединиться, если хочешь.
Мои мышцы сжимаются.
Что, черт возьми, она только что сказала?
— Я знаю, что ты хочешь его. — Она наклоняет голову, как сука, которой она и является, глядя на меня сверху вниз. — Может быть, ты даже хотела бы, чтобы он был твоим, это более чем очевидно. Так что приходи, — ее глаза прищуриваются, но она сохраняет свою высокомерную ухмылку, — и мы оба насладимся его телом… но только на эту ночь.
Моя челюсть хочет удариться об пол, мой кулак хочет разбить ей морду, но мой разум хочет обмануть ее так же сильно, как мое тело хочет вернуть то, что никогда не было моим с самого начала. Я не должна, это само собой разумеется. Я, конечно, не хочу видеть, как он прикасается к другой женщине, но я знаю этого мужчину, и мучить себя значит мучить его.
Я встаю перед ней, и она осматривает мое почти обнаженное тело с головы до ног, натянутая улыбка появляется на ее губах. Затем, по общему признанию, измученная и не в своем гребаном уме, я следую за дьяволом по коридору в свою собственную яму ада.
Она входит, и я следую за ней.
Его голова поднимается с того места, где он сидит на краю кровати, кровати, на которой мы трахались, кровати, на которой он теперь трахал ее. Его рубашка лежит на полу у его ног, джинсы все еще на нем, но расстегнуты.
Татуировки и загорелая кожа.
Его глаза на мгновение сужаются, прежде чем переключиться между Мариссой и моим взглядом, и медленно его грудь выпячивается, а спина выпрямляется. Марисса подходит к нему ближе, но он не сводит с меня взгляда. Она сдвигает свой шелковый халат в сторону и опускает свою голую задницу на его правое колено. Мои зубы скрипят, когда она скользит рукой по его груди, ее фальшивые губы касаются его щеки, когда она загибает палец, чтобы поманить меня.
И называйте меня глупой, но я подчиняюсь, останавливаясь в полудюйме от него. Алек дергает головой в мою сторону, и его глаза становятся жестче, приобретая мой любимый оттенок зеленого, темный с глянцевым покрытием, его зрачки такие большие, он выглядит как сумасшедший.
Человек умирал с голоду.
Рука Мариссы опускается на мое бедро, и я перевожу взгляд на нее. Я тупо смотрю на нее, пока она скользит рукой по моему бедру, пока не хватает меня за пояс нижнего белья и не притягивает ближе, так что я оказываюсь между ног Алека.
Я понимаю ее намек и опускаюсь на его левое колено, и мгновенно его рука поднимается, чтобы схватить мою ягодицу. В его груди раздается сердитое рычание, и Марисса ухмыляется, наклоняя голову, чтобы поцеловать его в шею, кивая мне, чтобы я сделал то же самое.
Я смотрю ему в глаза, и его ноздри раздуваются, но я игнорирую его невысказанную угрозу и глубоко вдыхаю, прежде чем погрузиться в эту грубую пытку. В ту секунду, когда мои губы касаются его шеи, он дергается, и между моих ног разливается тепло.
Черт возьми, его вкус. Все мужское и мое.
Стенки моей киски сжимаются по мере того, как его хватка становится сильнее, скользя ближе к моей щелке в заднице, чем выше двигаются мои губы. Я подавляю стон, когда мизинец скользит между моих булочек, его рука такая большая, что он может крепко ухватиться за них.
Рука Мариссы привлекает мое внимание, когда она начинает пробегать по его груди, ее накладные ногти царапают его татуировки, точно так же, как мой язык путешествовал по ним не так давно. Когда она издает тихий стон, я впиваюсь зубами в его плечо, и кончики его пальцев впиваются в мою кожу, кончик его мизинца упирается в мою дырочку, заставляя меня напрячь мышцы. Когда я слышу, как Марисса отступает, я делаю то же самое, и она смотрит на меня. Я бы прямо сейчас выцарапал ей глаза, если бы могла. Как ни странно эта сучка была по-настоящему возбуждена прямо сейчас.
Она облизывает губы и придвигается ближе к Алеку. Она тянется к моей руке, медленно кладет ее на внутреннюю сторону своего бедра. Я не отвожу взгляда от ее глаз, пока она поднимает её выше. Я заставляю себя сохранять нейтральное выражение лица. Затем она встает, двигается позади Алека, ее руки скользят по его плечам. Она приближает губы к его уху:
— Прикоснись к ней, Алек, — шепчет она, ее сужающиеся глаза смотрят на меня. — Покажи ей, на что похожи руки настоящего мужчины.
Если бы только знала эта сука, где были руки её мужа.
Челюсть Алека сжимается, когда он кладет правую руку мне на талию. Сначала он не спешит хватать меня, но как только мои бедра оказываются в его хватке, он срывается, и дергает меня вперед, пока я не оказываюсь верхом на нем, мое теперь мокрое нижнее белье прямо на его члене, прикрытом боксерами, пряжка его ремня, болтающаяся сбоку, царапается о внутреннюю поверхность моего бедра.
Мои руки взлетают, чтобы удержать равновесие, упираясь прямо в его горячие грудные мышцы. Его кожа такая мягкая и теплая, такая знакомая, что мои соски
