Моя мятежница - Кендалл Райан
Я заставляю себя подняться с дивана и впускаю ее, стараясь не обращать внимания на жалость в ее взгляде, когда она протягивает мне самый большой кофейный стаканчик, который я когда-либо видела.
– Я была неподалеку, когда увидела новости, – говорит она. Каждое слово звучит как маленькое извинение. – У тебя все в порядке?
Отчасти мне хочется рассмеяться в ответ на этот вопрос. Конечно, у меня не все в порядке. Мои зарождающиеся отношения только что были освещены в каждом спортивном блоге, и в любую секунду разъяренные фанаты могут прийти и вышибить мою дверь.
Но у меня сейчас даже нет сил отвечать ей на этот дурацкий вопрос. Все силы моего мозга сейчас направлены на то, чтобы напоминать – я полная неудачница.
Когда мы устраиваемся на диване, я снимаю крышку со своего латте и, смаргивая слезы, посвящаю Гретхен в предысторию случившегося.
– Мы были на вечеринке по случаю дня рождения ребенка одного игрока, – говорю я со вздохом. – Хотели свести нежности к минимуму. Но, очевидно, недостаточно старались. Я хочу сказать, мне казалось, там мы в безопасности.
Гретхен кивает, прищуривается, и я практически вижу, как в ее голове созревает вопрос.
– Ты знаешь, кто сделал этот снимок? Может быть, ты могла бы подать на него в суд или что-то в этом роде.
Я качаю головой.
– Любой из друзей или соседей Люсьена, что были там, могли сделать снимок и передать его в новостное агентство, чтобы быстро заработать. Возможно, это даже был кто-то из обслуживающего персонала, который присутствовал там в тот день. Черт, насколько я знаю, один новостной сайт пронюхал о вечеринке игроков и даже отправил беспилотник.
Я глубже зарываюсь в диванные подушки, отчасти надеясь, что они поглотят меня целиком и мне больше никогда не придется смотреть в глаза миру.
– Как думаешь, программа защиты свидетелей отвергнет меня как не очень убедительную жертву?
– Пей свой латте, – говорит Гретхен, осторожно поднося стакан к моим губам. – Все всегда кажется лучше, когда в организме есть немного кофеина.
Не найдя возражений, я делаю большой глоток. Кофе обжигающе горячий и немного жжет язык, но сейчас мне кажется, что я этого заслуживаю.
– Что тебе нужно, так это убийственная пиар-команда. – Гретхен цокает языком, складывая руки на груди. – Они смогут все уладить. Пойдут по старой дорожке, свяжут все с колледжем, сделают упор на то, что Холт – независимый подрядчик, а не штатный сотрудник команды…
Какое-то время она продолжает в том же духе, высказывая идеи, как разрешить этот хаос, за который, если подумать, она частично несет ответственность. В конце концов, именно она подала мне эту дурацкую идею о том, чтобы выкинуть Холта из головы.
Но в глубине души я знаю правду. Вне зависимости от того, какой совет дала мне моя лучшая подруга, то, что произошло между мной и Холтом, было неизбежно.
Была бы я более романтичной, сказала бы, что это судьба. Как ни назови, это не то, что я хочу забыть. Ночные поездки в его машине, погоня за дорожными знаками и громкая гранж-музыка.
Сладкие, тихие вечера в одиночестве на его балконе, когда мы делились кусочками нашего прошлого, словно карточками хоккеистов.
Каждое мгновение, проведенное с ним, было просто идеальным, но, возможно, все хорошее однажды заканчивается, как это случилось когда-то в Саттоне. В то утро в его постели, спрятанной в каком-то темном углу общежития, сработал мой инстинкт «бей или беги», и я выбрала бегство. Но я никогда не думала, что мне вновь придется столкнуться с точно таким же выбором.
– Эм, алло? Э? Ты в порядке?
Только когда Гретхен сжимает мою руку, я осознаю, что смотрела в пространство, словно грустный потерявшийся щенок, который не знает, в какой стороне дом.
– Я в порядке, – вру я, сглатывая подступающие к горлу слезы. – Просто думаю, что мне нужен душ и немного пространства, чтобы обдумать все это.
Гретхен кивает, ее губы плотно сжимаются, когда она тянется за своими ключами.
– Я понимаю. Дай знать, если я могу чем-то помочь, ладно?
Не думаю, что сейчас мне можно помочь, если только не повернуть время вспять или полностью уничтожить всемирную паутину.
Глава 28
Иден
После двух дней работы из дома, состоявших в основном из паники и обреченного листания разделов комментариев, а не работы, я наконец решила поднять трубку, но только потому, что звонил Лестер.
Его голос на другом конце провода звучит очень успокаивающе и мило, и он даже не против подождать, когда в середине разговора я прерываюсь на рыдания. Каким-то чудом после получаса колебаний он убеждает меня вернуться сегодня в офис. Хорошая это идея или нет – еще предстоит выяснить. И все же я дрожу, словно малыш, впервые вставший на коньки.
Мне не привыкать смотреть в лицо своим страхам. Последние несколько месяцев сделали меня экспертом в этом. Разъяренные толпы протестующих меня больше не беспокоят, и я могу уверенно смотреть в глаза своей профессиональной хоккейной команде и высказывать им свое мнение.
Но, когда я стою в коридоре перед дверями корпоративного офиса «Титанов», слово «страх» даже близко не подходит для описания того холодного чувства, что пробегает по моим венам. Может быть, подошло бы слово «ужас», смешанное с дичайшей тревогой, коей я не испытывала, пожалуй, никогда.
Но я зашла так далеко. Нет смысла поворачивать назад. Слова Лестера эхом отдаются в голове, удерживая меня от того, чтобы убежать обратно на улицу. «Прятки тебе не помогут». Из всего ужасного, с чем я столкнулась, возглавив команду, эти четыре маленьких слова, возможно, самые пугающие. Может, потому, что я точно знаю, насколько они правдивы.
Я не могу прятаться вечно. Вот почему стою тут, покачиваясь на своих черных лакированных туфлях-лодочках, всего в нескольких шагах от встречи со своей новой реальностью, в которой каждый в офисе – и даже в городе – знает обо мне и Холте. Владелица «Титанов» встречается с начальником службы безопасности. Как все отреагируют? Гневом? Принятием? Может, даже равнодушием? Я не узнаю, пока не войду.
За последние пару дней, проведенных дома, я избегала звонков жены Люсьена, Камиллы, а также Ривза, Тейта и нескольких других игроков, чьи звонки меня удивили. Даже несмотря на то что я не была готова на них отвечать, я сомневалась, что это были звонки осуждения. Я воображала, что это были звонки поддержки, и это заставило меня почувствовать
