Поклянись, что это правда - Меган Брэнди
Наблюдаю, как он добавляет последние ингредиенты в соус, сливает воду с макарон и натирает небольшую горку пармезана. Потом он достает чесночный хлеб из духовки и нарезает маленькими кусочками.
Он двигается четко, и он так сосредоточен.
Я не в силах отвести глаз, когда он поворачивается ко мне.
Ноа ловит мой взгляд и останавливается. В одной руке он держит миску со спагетти, в другой – миску с хлебом. Задумчиво, с улыбкой он смотрит на меня.
Мне следовало бы отвернуться, но вместо этого я спрыгиваю на пол, подхожу ближе и заглядываю ему в глаза.
Я вижу в них желание, которое растет с каждой секундой.
Неужели Кэм права?
Я хмурюсь, пытаюсь понять, что со мной происходит.
Что вообще происходит.
Ноа…
Он смотрит на меня.
– Поедим в гостиной?
– Да. Ноа?
Он наклоняет голову.
– Хочешь поцеловать меня? – спрашиваю я и замираю.
Он тоже замирает.
Он не двигается, не моргает, не дышит. Пристально смотрит мне прямо в глаза и с трудом сглатывает.
– С первого же момента нашей встречи.
Мурашки бегут у меня по коже, в животе все переворачивается, будто я сделала дюжину сальто.
– Правда?
– Да, Джульетта. – Он не глядя ставит миски на стойку. – Правда.
Я вся дрожу, когда его ладонь касается моей щеки и медленно скользит вверх. Он зарывается пальцами в мои волосы, проводит большим пальцем по моей нижней губе. Губы Ноа дергаются.
– Поцелуй меня, – выдыхаю я. Пожалуйста.
– Черт… – Он закрывает глаза и прижимается лбом к моему лбу. – Ты убиваешь меня!
– Какой прекрасный способ умереть!
Он смеется, я чувствую его дыхание на своих губах и поднимаю руку, чтобы схватить его за запястье.
Грудь Ноа вздымается, а я чувствую напряжение во всех мышцах. Мне хочется, чтобы он поцеловал меня, прижался своими губами к моим.
Хочется, чтобы его язык проскользнул внутрь моего рта, ощутил мой вкус и запомнил его, и я запомню, каков его вкус.
Мне хочется, чтобы он прижал меня к себе крепко-крепко, как ему самому понравится.
Но губы Ноа не двигаются.
И когда я пытаюсь прижаться к нему, умоляю без слов, он качает головой.
Я открываю глаза и вижу, что его губы крепко сжаты, будто он борется с самим собой.
Пульс бешено стучит в его висках; долгую минуту Ноа стоит неподвижно и наконец тяжело вздыхает.
Он отступает назад, смотрит на меня, ласково проводит костяшками пальцев по моей челюсти. Я не знала, что его взгляд может быть таким нежным. Это мучительно прекрасно, и это сбивает с толку.
Сердце в груди замирает и подпрыгивает, я не могу дышать. Я едва чувствую руки и ноги.
Что со мной происходит?
Понимающая улыбка появляется на его губах, но я не уверена, что он точно понял мои чувства, потому что сама я запуталась в них.
Наконец он произносит:
– Я пока не могу тебя поцеловать. – Его голос звучит хрипло от желания, а я поджимаю пальцы ног и пытаюсь понять, почему он так сказал.
Смущение нарастает во мне, но я не успеваю качнуть головой и попятиться, потому что Ноа нежно шепчет:
– Я сказал пока. – Он придвигается ко мне чуть ближе. Его глаза полны желания и муки. – Поверь, я очень этого хочу.
– Уверен? Выглядит так, будто ты, наоборот, пытаешься оттолкнуть меня.
Ноа нежно посмеивается, и я прикусываю внутреннюю часть губы, так волнует меня его смех.
– Уверен. – Он смотрит на меня пристально и внимательно и перестает улыбаться. – Ты еще не поняла? В тебе нет ничего, что мне бы не нравилось.
– Но…
– Но я не могу позволить себе сделать ошибку и потерять тебя, – шепчет он. – Поэтому я не могу сейчас сделать то, о чем ты меня просишь. Пока не могу.
– Я не…
Какое-то странное жжение возникает вдруг у меня в горле. Я ничего не понимаю, но пока смотрю в голубые глаза Ноа, ко мне приходит осознание.
Острая боль пронзает грудь.
Чейз.
Мне вдруг становится очень стыдно, я понимаю, почему Ноа так себя ведет.
Но не чувство стыда раскрыло мне истину, а знание того, откуда это чувство взялось.
Возможно, Ноа просто не хочет произносить этого вслух: все оттого, что я всегда буду любить Чейза.
Мысли о нем до сих пор причиняют мне боль, хотя это уже другая боль, совсем не та, что была раньше.
Да, причина, конечно же, в этом, хотя, честно признаться, я не могу вспомнить, когда в последний раз я о нем думала…
Это ведь не имеет никакого отношения к моему желанию поцеловать парня, который стоит передо мной.
Но это не делает задачу менее сложной.
Я понимаю, чего хочет от меня Ноа, и восхищаюсь силой его характера.
Ноа Райли – классный чувак!
Что, если этот чувак предназначен мне судьбой?
Щеки горят, и что-то будто разрывается внутри меня.
– Знаешь, чего, по-моему, не хватает этому соусу, – пытаюсь сменить тему.
Это так очевидно.
Ноа широко улыбается и становится таким красивым, что я снова краснею.
– Чего?
– Небольшого пинка.
– Пинка?
Я киваю и поворачиваюсь на каблуках.
– Кое-чего под названием… – Открываю правый ящик и достаю два завалявшихся пакетика от «Маунтин Майк». – Вот. «Измельченный красный перец», – читаю название и приподнимаю бровь. – Ну, то есть это жгучий перец, который измельчили, если ты не знаешь, – шучу я.
– В первый раз слышу о таком, – подыгрывает Ноа, потом берет миску со спагетти, и мы идем к дивану. – Возможно, ты права.
Мы дожевываем остатки, когда он вдруг смотрит на меня.
– Что? – спрашиваю я с набитым ртом.
– Кое-что хотел бы прояснить. Я тебе сказал «ты убиваешь меня». – Он усмехается. – Не бойся, рискни еще разок, и в следующий раз я не отвергну тебя.
– Поклянись.
Он смеется и легонько пихает меня ногой, потом качает головой и снова смотрит себе в тарелку.
– Клянусь.
Я улыбаюсь. Все теперь прекрасно. Если подумать, то ничего и не портилось.
Никакой неловкости не возникало, только я чуть-чуть огорчилась, но Ноа быстро утешил меня.
С ним всегда так. Легко, приятно.
Стоит нам опустошить тарелки, Ноа поворачивается ко мне, и я делаю то же самое. Через мгновение он говорит:
– Расскажи мне о себе.
Я глубоко вздыхаю:
– Что ты хочешь знать?
– Все.
Замираю на долю секунды, мышцы живота напрягаются, я нервно хихикаю.
– Хммм… – произношу задумчиво. – Я люблю комедии.
– Знаю.
– Еще я люблю пасту.
– Это я тоже уже знаю.
– Ладно… я не люблю цветы. – Его брови удивленно приподнимаются. – То есть люблю, но считаю, что
