Секрет книжного шкафа - Фрида Шибек
– Бедная моя, – откликается Ребекка. – Я не знала, что война коснулась тебя так близко.
– Я никогда никому не рассказывала, – продолжает слабым голосом бабушка. – Осенью 1943 года многие евреи бежали из Дании в Швецию, перебираясь через пролив. Лýка помогал им: переплывал на тот берег с рыбаками, чтобы на обратном пути тайно перевозить беженцев. Первый рейс прошел благополучно, но потом он вернулся еще за одним человеком, и больше никто его не видел. Лýка просто пропал, я так никогда и не узнала, как и почему.
Бабушка умолкает, взгляд скользит за окно.
– Это было ужасно, – говорит она после паузы. – Я упорно искала его, делала все возможное, пытаясь выяснить, что же с ним произошло, но Лýка исчез. Мать намекала, мол, сам мог уйти, но я уверена: он погиб. Лýка никогда бы меня не бросил.
Одинокая слеза скатывается по бабушкиной щеке.
Ошарашенная Ребекка протягивает носовой платок.
– Такая была неразбериха в тот момент, – продолжает бабушка. – Швеция только что разорвала договор с Германией о транзите военнослужащих, и многие боялись, что они нападут на нас. Большинство не сомневалось в необходимости помогать датским евреям, но и у нас были свои нацисты. К тому же кругом сновали шпионы, в народе царило недоверие друг к другу. Приходилось просто как-то выживать.
– Звучит ужасно.
– Так и есть. Оставшись в одиночестве, без Лýки, я была в отчаянии. В девятнадцать-то лет и беременная.
Ребекка столбенеет.
– Что? – восклицает она. – Как так? Ты хочешь сказать, что Лýка – мой дедушка?
Бабушка всхлипывает и тянет с ответом, потом шепчет:
– Да.
– А как же Аксель?
– Он ни о чем не подозревал. Наши семьи были давно знакомы, и Аксель проявлял ко мне интерес. Когда мать узнала о моем положении, она сразу же устроила свадьбу. После пережитого я чувствовала себя совершенно раздавленной и думала, что у меня нет выбора, – объясняет Анна, сжав руки в кулаки. – Когда мы поженились, прошло меньше двух месяцев с исчезновения Лýки, и сначала все шло нормально. Я предпринимала все возможное, чтобы Аксель поверил, будто Камилла – его ребенок. До смерти боялась разоблачения. Но когда ей исполнилось несколько месяцев, муж все-таки вычислил, что к чему. Народ судачил, может, кто-то ему и нашептал. Будь у нас другие дети, это не играло бы большой роли, но Камилла стала живым и постоянным напоминанием об изъянах нашего брака. Когда Аксель двумя годами позже нашел сохранившееся письмо от Лýки, он пришел в ярость. Супруг сжег его у меня на глазах и потребовал пообещать, что я никому никогда не расскажу о своем возлюбленном. Как раз в то время «Электротовары Рунстрёма» подписали контракт на крупную поставку в США, и их история успеха получила широкую огласку в прессе. Аксель совершенно справедливо чувствовал себя обманутым и боялся публичного позора. Тогда-то я и заперла на ключ те немногочисленные предметы, что напоминали о Лýке. Пусть их и немного, но каждая маленькая вещь невероятно ценна для меня.
– А как же мама? Ты ничего не рассказала ей?
Бабушка с грустью опускает глаза.
– Я столько раз хотела рассказать, – говорит она, качая головой. – Но страх перед Акселем и чувство вины всегда оказывались сильнее. Когда я наконец набралась смелости, чтобы открыть ей правду, было уже поздно. Камилла стала взрослой и отреагировала болезненно, решив, что лучше этого не знать.
Ребекка сжимает бабушкину руку. Вот, значит, в чем заключалась страшная тайна. Признание вызывает у нее одновременно любопытство и беспокойство. Она жаждет подробностей и в то же время пытается представить себе, каково было матери жить в неведении, кто ее настоящий отец.
– Поэтому я так радовалась, когда ты появилась на свет, – продолжает бабушка. – Судьба дала мне еще один шанс, возможность сделать все правильно. – Она улыбается Ребекке, но тут же поникает, будто это признание отняло у нее последние силы.
Внучка смотрит на бабушку, устремившую взгляд в пустоту. Руки дрожат, лицо мокрое от слез.
– Это я виновата в том, что мы не ладим с твоей матерью, – произносит Анна после минутной паузы. – У нее есть все основания злиться на меня. С самого начала не надо было лгать и прикрываться браком, обманывая Акселя. Лучше бы я постаралась стать хорошей матерью.
Ребекка пересаживается на краешек кровати и обнимает ее. Они сидят рядом, прижавшись друг к другу, и молчат. Внучка пытается осознать услышанное: что молодой итальянец с фотокарточки – ее дед, а мать, как и она сама, пережила трудное детство.
– Значит, мамины подростковые годы были непростыми?
– Да. Наш брак со временем начал отравлять нам жизнь. Аксель не был дурным человеком, но мы плохо подходили друг другу. И он никогда не проявлял интереса к Камилле. Мы существовали будто в разных измерениях. Жили под одной крышей, но практически не разговаривали. Я долгое время считала, что это мое наказание. В то время беременность юной незамужней девушки считалась страшным позором. Мать даже предлагала мне уехать, родить ребенка в приюте для незамужних матерей и отдать в приемную семью. Но я не могла пойти на такое. Камилла была единственным, что осталось у меня от Лýки, и я думала, что, если только Аксель примет ребенка за своего и мы будем внешне производить впечатление счастливой семьи, все будет в порядке. Лишь когда Камилла выросла и уехала он нас, меня перестало беспокоить мнение других людей, и я решилась расстаться с мужем. Рассказала дочери о Лýке, попросила развода, вернула себе девичью фамилию и купила на свои сбережения дом в Бьёркбаккене. Он стал моим пристанищем.
– Вот почему вам с мамой ничего не досталось после смерти деда?
– Полагаю, да. Аксель хотел, чтобы все средства, что он заработал благодаря «Электротоварам Рунстрёма», перешли к его настоящей семье. Перед смертью он даже переписал на брата наш дом в Хельсингборге, – ровным голосом говорит она, гладя Ребекку по щеке. – Прошу прощения за сюрприз. Такое непросто воспринять без подготовки.
Ребекка кивает, успокаивая бабушку. Она всегда знала: не все в порядке с ее семьей, чувствовала, как что-то саднит, поэтому в каком-то смысле рада, что кусочки жизненного пазла наконец-то сложились в цельную картину.
За окном темные тучи начинают рассеиваться, и сквозь дымку проглядывают солнечные лучи.
