Через год в это же время - Софи Касенс
– Ну, сейчас вы не спите, так что запись не потребуется. Идите сюда, вот сюда.
Минни подошла к окну и прижала к стеклу ладонь. Над горизонтом уже начинал разгораться свет. Высокие облака заиграли темно-розовыми красками, создавая ауру тепла над холодным, серым городом. Силуэты небоскребов вырисовывались на небе, их четкие прямые линии составляли резкий контраст с мягкостью облаков над ними.
– Впечатляюще! – кивнула Минни. – Я и вспомнить не могу, когда в последний раз просыпалась до рассвета.
– Это мой любимый день в году, – сообщил мужчина. – Шанс начать все заново, вам так не кажется?
– Забавно, но для меня этот день самый нелюбимый, – ответила Минни. – Я его ненавижу!
– Вы не можете его ненавидеть, это мой день рождения! Я не позволю вам ненавидеть его, – заявил мужчина, и его усталые серовато-голубые глаза на время ожили и заиграли энергией.
Минни повернулась и посмотрела на него, потом медленно моргнула:
– У меня тоже сегодня день рождения.
– Не может быть!
– Я не шучу. Клянусь, это так!
Он прищурился, глядя на нее, слегка опустил голову с видом сомнения. Потом опять посмотрел в окно, как раз в то мгновение, когда все небо вспыхнуло красным.
– Видите? – сказал он. – Великолепно!
Минни покосилась на него, а он все смотрел на утреннее небо. Минни не смогла бы точно определить, в чем тут дело, но на лице мужчины отражалось нечто… нечто вроде успешности. Он явно прекрасно чувствовал себя на своем месте, а Минни редко доводилось испытывать подобное чувство. Он посмотрел в ее сторону, заметив, что она таращится на него, и Минни поспешила сосредоточиться на картине за окном.
– Знаете, мне, похоже, ни разу не приходилось встречаться с человеком, родившимся в один день со мной, – сказал он.
– Это особый, очень закрытый клуб. Я вам сделаю членскую карточку. – Минни помолчала, нервничая по вполне определенной причине. – Послушайте, я… мне жаль, я, конечно, должна знать ваше имя, поскольку пришла на ваш вечер, но пришла-то я с Грегом, а он ничего не сказал. Наверное, мне следует узнать, как вас зовут, если мы оба будем состоять в клубе родившихся первого января.
– О, простите. Я Квинн, – ответил мужчина.
– Квинн? – Минни разинула рот. – Квинн Хэмилтон?
– Да, Квинн Хэмилтон.
– Квинн Хэмилтон, родившийся в больнице Хэмпстеда в девяностом году?
– Ну да… – Квинн растерянно нахмурился.
– Ты, – сообщила Минни, стискивая зубы, – ты стащил мое имя!
Канун Нового, 1990 года
Конни Купер лежала на больничной койке, глядя на женщину на соседней кровати, то есть прежде всего она смотрела на ноги этой женщины – длинные, блестящие и гладкие, как у куклы Барби. Как такое вообще возможно в подобном состоянии? Конни бросила взгляд на собственные короткие толстые ноги, поросшие черными волосками. Наверное, следовало их побрить, прежде чем явиться сюда… ну, по крайней мере, ту их часть, до которой она смогла бы дотянуться.
Конни наблюдала за тем, как эта женщина промокает лоб кремовым кружевным платочком. У самой Конни и волосы, и больничная рубашка промокли от пота; воспользоваться носовым платком было бы все равно что попытаться осушить палубы «Титаника» кухонным бумажным полотенцем. Блестящие светлые волосы женщины были завязаны сзади изящной желтой лентой – лентой! У кого нынче вообще есть ленты? Собственную темную курчавую гриву Конни удерживала резинка, которой Билл связывал свои инструменты. И только одно общее было у Конни и женщины на соседней кровати: у обеих были огромные круглые животы, выпиравшие под рубашками.
– Тут сейчас что-то вроде переполненной парковки или еще чего-то в таком же роде. Должно быть, весь Северный Лондон решил рожать именно этой ночью, – сообщила Конни.
Другая женщина не ответила. Вид у нее был болезненный, измученный.
– Вы рассчитываете справиться до полуночи? – спросила Конни.
– Нет, – слабым голосом произнесла женщина. – Мне так хочется, чтобы малыш наконец появился, я уже два дня мучаюсь, схватки то начинаются, то прекращаются.
– Я думала, вы, может быть, нарочно стараетесь притормозить, ради приза, – сказала Конни. – Кстати, я Конни.
– Тара, – откликнулась блондинка, но прозвучало это как «Та…рааа», потому что началась очередная схватка.
Женщина задышала коротко, прерывисто.
Конни хотела сказать что-нибудь еще, но ей пришлось сосредоточиться на собственной схватке, затем она встала, прошла через палату и согнулась над одной из пустых коек напротив, пока боль не утихла. Потом вернулась к Таре:
– Вы неправильно делаете. Вы слишком поверхностно дышите, прямо как маленький ягненок.
– Ягненок? – с оскорбленным видом переспросила Тара.
– Да. Вам нужно дышать на всю глубину, как корова, а лучше как гиппопотам. Попробуйте сопеть, как бегемот.
– Я не собираюсь сопеть, как бегемот, – резко тряхнула головой Тара. – Это глупо!
Конни пожала плечами. Она начала переступать с ноги на ногу, держась за спинку кровати.
– А вы действительно никогда не слышали о призе за ребенка девяностых? Наверное, вы одна такая.
– Ох, ну да, – кивнула Тара. – Кажется, что-то такое слышала на одном из осмотров. Только не знала, при чем тут приз?
– Это может оказаться одна из нас, – проворчала Конни, потом низко, гортанно застонала. – Вам все равно лучше встать на ноги. Дитя не выберется наружу, если вы будете лежать на спине.
– Я слишком устала. У меня нет сил ходить, – тихо произнесла Тара.
– Да ведь далеко ходить и не нужно, – пояснила Конни. – Надо просто встать, немножко пройтись и дать гравитации сделать свое дело.
Тара неохотно села и спустила ноги с кровати. Похоже, каждое движение требовало от нее грандиозных усилий.
– Ох, только не снова… Я не могу…
Тара опустилась на пол, ее тело явно охватила невидимая всепоглощающая боль.
– Постарайтесь, встаньте, – сказала Конни, беря женщину за руку. – Поверьте, так будет лучше.
Конни поддержала Тару и, подбадривая, помогла ей встать. Тара раскачивалась взад-вперед и жалобно ныла с закрытыми глазами.
– Хорошо. Теперь можно поработать над вашим дыханием, но вы хотя бы стоите наконец.
Двойные двери палаты распахнулись, и быстрым шагом вошла акушерка в светло-голубой униформе.
– Как ваши дела, леди? Мне жаль, что пришлось поместить вас в одну палату, но мы никогда не видели такого количества родов за одну ночь. К счастью, у меня не было никаких планов на новогоднюю ночь, хорошо, правда? – Акушерка хихикнула.
– Они все хотят получить приз, – пояснила Конни. – А эта дама утверждает, что даже не слышала о нем.
Схватка у Тары миновала, она открыла остекленевшие глаза и уставилась на окно. Конни наблюдала за ней, поскольку ей все это было хорошо знакомо: в прошлый раз она рожала четыре дня.
– Ох, вы и вправду не слышали? – удивилась акушерка. – «Лондон
