Испытание для невесты - Хелен Хоанг
– Что здесь происходит? Ты что, спалил пиццу в духовке? Зачем ты пооткрывал все окна? – спросил брат, окинув взглядом раскиданные туфли, распахнутые окна и скукожившееся на диване жалкое подобие человека.
Кай сел, но от резкого движения кровь отлила от головы, и пришлось опереться на спинку дивана.
– Здесь был какой-то странный запах.
– Ты не заболел?
Кай потер ноющие виски.
– А ты разве не в Нью-Йорке?
Кван разулся, быстрым шагом пересек комнату и приложил ладонь ко лбу брата.
– Я решил неотложные дела вчера, а остальное перенес на более позднее время. Переживал за тебя из-за разрыва, да еще годовщина смерти Энди скоро.
– Я просто подхватил вирус, – оттолкнул братскую руку Кай. – Возвращайся в Нью-Йорк. У меня все хорошо.
Черт, годовщина. Кая прошибло холодным потом, сердце застучало как бешеное. Он сознательно старался об этом забыть, поскольку ненавидел такие вещи. Тем более – круглая дата. Будет церемония, монахи, песнопения, фонтаны слез. Голова сейчас взорвется.
Кван нахмурился и вновь потрогал его лоб.
– Какой вирус летом? У тебя нет температуры.
– Значит, это начальная стадия, без температуры, – пробормотал Кай.
Даже говорить было больно.
Кван присел на журнальный столик и стал вглядываться в лицо брата, как астролог, читающий по звездам. Устраиваясь поудобнее, он чуть не задел стакан с водой и хотел его убрать.
– Не трогай! – воскликнул Кай.
– Почему? – удивленно моргнул Кван.
– Пусть стоит.
Кван перевел взгляд со стакана на лицо брата. До него наконец дошло.
– Вот в чем дело! Ее стакан!.. Послушай, ты меня пугаешь. Надеюсь, ты пока еще не подглядываешь за ней с биноклем и не звонишь по ночам – убедиться, что она спит одна?
– Разумеется, нет.
Какого дьявола она должна спать не одна? Он что, имеет в виду другого мужчину?.. Как же он сам не догадался?!
– Не вздумай этим заняться, – добавил Кван, – а то еще скажешь, что я посоветовал.
– И не собирался, – пробубнил Кай.
Кван кивнул, вытащил из кармана мобильный и запечатлел брата.
– Что ты делаешь?
– Отправил Вай фото твоего нового имиджа – с бородой. Ты сейчас похож на Годфри Гао.
Кай закатил глаза и потер щетину. Он не помнил, когда брился. В последние дни в голове все смешалось.
– Я не шучу. Посмотри на себя. – Кван показал ему снимок.
Кай решил, что он похож скорее на наркомана, чем на актера. С другой стороны, брату виднее.
Вай ответила немедленно: «Ой, мамочки! Скажи, пусть так и ходит. Р-ррррр!»
Кай скорчил рожу и почесал затылок.
– Мне не нравится, когда родная сестра на меня рычит.
Кван хохотнул, но тут же посерьезнел.
– А что, разрешается только Эсме?
Кай подумал и мрачно кивнул. Привлекательность, сексуальность, желание… все вращалось для него вокруг одной точки – Эсме.
– Знаешь, я долго думал о твоих словах на свадьбе Майкла, что ты ее не любишь, и прочее… Может, и так, не знаю, но все это… – Кван обвел руками комнату: открытые окна, пылящийся на столе стакан с водой и скрутившегося на диване Кая, – уперся локтями в колени и нагнулся к брату, – …говорит о том, что тебе грустно.
Что за чушь он несет?
– Ничего подобного, – поморщился Кай. – У меня грипп.
Кван повертел головой из стороны в сторону, пока не хрустнула шея.
– Ты ведь сам знаешь, такое бывало с тобой и раньше. Предсказуемое поведение.
– Ну да, я уже болел гриппом.
– Я говорю о реакции на потерю, – сказал Кван, сверля его взглядом.
Кай напрягся всем телом.
– Я не… я…
– Помнишь, мама с папой развелись, когда мы были маленькими? – тихо спросил Кван.
– Смутно. Он жил с нами, а потом ушел. Я не особо переживал, – пожал плечами Кай.
– Допустим, не переживал. Только ты прекратил разговаривать и стал таким неуклюжим, что две недели не ходил в школу.
Губы Квана тронула ироничная усмешка.
– Я запомнил, потому что некому было с тобой сидеть, и я тоже оставался дома. Делал рамен[4] в микроволновке, а ты плакал, потому что я не умел варить яйца всмятку, как мама.
– Не помню ничего такого.
Все, что помнилось, было каким-то бесцветным. Ему велели обнять папу, и тот ушел навсегда. Обняв человека, который был для него всем, он ничего не почувствовал.
– Наверное, ты был слишком мал. А после похорон Энди? Помнишь?
По спине пробежал холодок, и Кай отбросил одеяло, внезапно почувствовав желание освободиться. Надо почистить зубы, принять душ, закрыть окна. И поставить стакан в посудомойку. Нет, стакан пока не надо.
– Да, помню. Все было хорошо. Я ничего не чувствовал. Давай не будем об этом.
– Почему?
– Нет смысла. Я ничего не чувствовал тогда и ничего не чувствую сейчас.
Каменное сердце не может разбиться, оно слишком твердое.
– Я как терминатор с программным управлением.
– Что за глупости? – закатил глаза Кван. – Ты утверждаешь, что не способен любить? Но меня-то ты любишь!
Кай наклонил голову набок. Это никогда не приходило ему в голову.
– Ну, докажи мне обратное, – решительно сказал Кван. – Попробуй.
– Мы редко видимся, у нас почти нет общих интересов, и…
– И ты никогда не забываешь мой день рождения, и делишься едой, даже самой любимой, и я знаю, что всегда могу на тебя рассчитывать, несмотря ни на что, – закончил за него Кван.
– Ну… да.
– Это и есть братская любовь. Мы просто не говорим об этом, потому что мы крутые парни, но я тебя тоже люблю.
Кван толкнул его в плечо.
– И с какого перепуга ты напялил свитер в конце июля?
– Я же сказал, у меня грипп.
– Не грипп, а разбитое сердце! Тебе так больно, что мозг отказывается это принимать, и тело тоже закрывается. Ты был точно таким после гибели Энди. Вплоть до одного носка.
Кай посмотрел на свои ноги: действительно, один носок.
– Наверное, слез, когда я спал.
Он порылся в одеяле, но ничего не нашел.
– Или ты забыл его надеть. После Энди было то же самое. Мы все боялись, что ты случайно шагнешь под автобус или умрешь с голоду.
– Не похоже на меня, – задумчиво почесал бороду Кай.
– Да уж, – засмеялся Кван. – Поэтому мы и переживали. А таким счастливым, как в последние два месяца, я тебя давно не видел.
Кай сцепил зубы. Это не счастье, а всего лишь зависимость от Эсме. Наверняка есть определенная разница между этими понятиями… Мысли путались, и он не мог сообразить, в чем она заключается. Кай в отчаянии стянул с ноги носок и бросил на
