Так далеко - Сильвия Дэй
– Алия, садитесь во главе стола, – говорит она, останавливаясь у стула рядом с Кейном. Я всматриваюсь в ее лицо, пытаясь понять, хитрит ли она, но тут подходит Витте и ставит стакан с напитком на стол там, где мне указано сесть, и мне уже все равно. Мне суждено быть главой семьи. Она наконец-то это признала, и я не буду подвергать сомнению ее решение.
Первое блюдо – зеленый салат с заправкой из уксуса и лука-шалот и свежеиспеченный хлеб с розмарином. Все это так вкусно, что хочется добавки, но я не решаюсь ее попросить, потому что Витте и так достаточно высокомерен. Две горничные – как бы их там ни звали – помогают ему на кухне и относятся к нему с таким почтением, что мне хочется закатить глаза.
– Это очень мило, – произносит Розана со своего места рядом с Кейном и Эми. – Вот так собраться всем вместе.
– Я тоже так считаю, – соглашается Лили.
– Мы должны сделать это традицией, – предлагаю я. – Хотя я рада, что моя семья так хорошо ладит, мне кажется, что со свадьбами она должна была увеличиться. Ты не захотела пригласить свою семью, Лили? – спрашиваю я, поднося стакан ко рту.
Кейн бросает на меня предупреждающий взгляд.
– Моя мать была моей единственной семьей. И, к сожалению, она умерла.
– А как она умерла?
– Мама! – Розана бросает на меня испуганный взгляд.
– Что, Розана? Разве не в этом цель этой встречи – узнать друг друга получше?
– Она была убита, – сообщает Лили. – Застрелена, когда пыталась помочь кому-то, кого любила.
– Бог ты мой. – Розана смотрит на нее изумленным взглядом. – Мне так жаль.
– Мне тоже. – Лили бросает взгляд на Кейна, когда он накрывает ее руку своей.
– А как насчет бабушки и дедушки? – настаиваю я, отстраняясь назад, пока горничные собирают пустые тарелки из-под салата. – Тети, дяди? Двоюродные братья и сестры? Родные братья и сестры?
Рамин кладет вилку и откидывается на спинку стула, словно готовится к просмотру представления.
– Она уже сказала тебе, что кроме матери у нее никого не было! – огрызается Кейн, и в его словах слышатся стальные нотки.
Я размышляю, стоит ли продолжать давить на Лили, но выражение его глаз останавливает меня. Я решаю вернуться к ней позже.
Переведя взгляд на Эми, я замечаю, что она так и не притронулась к своему бокалу белого вина. Для каждого гостя, кроме Лили, бокалы уже были наполнены.
– А как насчет тебя, Эми? Почему бы нам не пригласить твою семью присоединиться к нам в следующий раз?
Дариус бросает на меня тот же взгляд, что и Кейн, но он не столь эффективен.
Эми реагирует так, как я и ожидала, уставившись на свою теперь уже пустую сервировочную тарелку, и делает глубокий, медленный вдох. Затем поднимает голову.
– Я столько лет берегла вас от своих родителей. Я не собираюсь знакомить кого-либо с ними сейчас.
Я приподнимаю брови.
– Что ты имеешь в виду, дорогая?
– Прекращай! – сердится Рамин.
Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, удивленная тем, что именно он встал на ее защиту.
– Почему? Для нас не в тягость принять у себя семью Эми. Я бы хотела узнать о них побольше.
– Ты не захочешь с ними знакомиться, – бормочет она. – Поверь мне.
– Вы поссорились? Они беспокоились о тебе? Они не понимали твоего выбора?
Она сердито смотрит на меня.
– Почему ты считаешь, что это моя вина? О, я знаю. Я виновата во всем, верно?
– Ни один родитель не хочет разрывать отношения со своим ребенком.
– Некоторые родители вообще не хотят иметь детей, – парирует она.
– Ну… – Я поднимаю свой стакан, который почему-то уже наполовину пуст. – Это многое объясняет, не так ли?
– Что, черт возьми, это значит?!
– Оставь уже эту тему! – взрывается Дариус.
Я оглядываю сидящих за столом.
– Я не хотела затрагивать болезненные темы. Конечно, моя семья – это и твоя семья, поскольку у тебя нет своей собственной, как и у Лили.
– Ты так говоришь, как будто эта семья – подарок, а не какой-то долбаный балаган. Не в обиду вам всем. – Эми слегка откидывается назад, когда подают основное блюдо. – Вот что я тебе скажу, Алия. Я дам тебе последние имеющиеся у меня контактные данные своих родителей, и флаг тебе в руки. Я предлагаю пробовать связаться с ними около часа дня по их времени. Обычно они относительно трезвые, когда только проснутся.
– Видите? – обращаюсь я ко всем. – Внезапно у запойного алкоголизма Эми появилось объяснение. Некоторые исследования показывают, что алкоголизм – это генетическое заболевание.
Рыжеволосая горничная наклоняется к стулу Эми, чтобы поставить на стол тарелку с горячим, и имеет наглость сжать ее плечо, словно подбадривая.
Ей тоже придется уйти.
– Или, может быть, именно так я и справляюсь с тем, что ты жестокая стерва, – приторно-любезным голосом произносит Эми, наконец поднимая свой бокал. Она осушает вино почти одним глотком.
Рамин аплодирует.
– Не будь таким грубым, – обращаюсь к нему.
– Не обижайте моих гостей, – вмешивается Лили, и в ее взгляде снова появляется твердость. – Пожалуйста.
– Приношу свои извинения, если ты думаешь, что якобы кого-то обидела.
Свирепый взгляд Кейна встречается с моим.
– Именно так ты себя сейчас и ведешь! – рычит он. – Но ты не всегда вела себя подобным образом. Раз уж мы все хотим узнать друг друга поближе, почему бы тебе не рассказать нам, как ты докатилась до такого?
Я нервно постукиваю ногой под столом. Хочу спросить его о теле, в котором он опознал Лили много лет назад, и откуда у Лили взялись деньги, и кто такая Арасели. Что это вообще за имя такое?
– Я бы с удовольствием послушала. – Эми жестом просит наполнить ее бокал.
Теперь, когда я заставила ее выпить, если она продолжит в том же духе, возможно, предстанет перед всеми в своем настоящем обличье. Что-нибудь покрепче вина помогло бы, но мы не в той обстановке, которую я могу контролировать.
– Я далеко не так интересна, как вы все, – уклоняюсь я от ответа и беру в руки нож и вилку. – К тебе вернулись какие-нибудь воспоминания, Лили? Хоть что-нибудь?
– Немного. – Она делает вид, будто ест, нарезает еду на кусочки, но так и не подносит ко рту. Она так же ковырялась вилкой в том изумительном салате. Кейн, конечно, заметил, потому что он выглядит обеспокоенным и сосредоточенным.
– Правда? – Я кладу в рот кусочек сочной баранины в густом соусе карри и почти издаю стон, насколько это вкусно. Витте раздражающе претенциозен, но надо отдать ему должное – готовить он
