Любовь прямо по курсу - Триш Доллер
С Кином легко. Не приходится угадывать, что скрывается за его настроением, и я обожаю, когда он говорит о своих чувствах. Я с улыбкой прошу его замолчать, хотя мне нравится каждое слово.
Кин включает радио, и мы слушаем прогноз погоды со станции, вещающей с острова Сент-Люсия.
– Нужно отплывать в ближайшее время, иначе из-за шторма придется задержаться здесь на два-три дня, – говорит Кин.
– Я бы осталась здесь навсегда.
– Что насчет Тринидада?
На каком-то этапе Тринидад оказался вне моих интересов, и я почти забыла о нем. Следовать курсу, проложенному Беном, для меня уже не так важно, как раньше, и все-таки я хочу довести это дело до конца. Мне нужно завершение.
– Давай отплывем утром, – со вздохом предлагаю я.
После завтрака мы долго спим в гамаке.
На обед у нас жирный лобстер, купленный у местного рыбака. Помыв тарелки, я играю с Принцессой, а Кин проверяет почту.
– Анна, – окликает он меня.
Его голос звучит серьезно, но глаза сияют.
– Мне предложили место на шестидесятипятифутовой яхте на время Барбадосской недели плавания с прицелом на постоянное место в команде.
Уголки его рта вздрагивают, он вот-вот улыбнется. Принцесса кладет мячик мне на колени, а я обдумываю, как ответить Кину, чтобы утаить возникшие на моем сердце трещинки. Мы с Кином много говорили о том, что нужно вместе заняться чем-то новым, но это его мечта. Он старается не подавать виду, однако ему хочется, чтобы эта мечта исполнилась.
– Замечательно.
– Ты не рада?
– Рада. – Вот только в груди все сжимается при мысли о его уходе. – Возможно, это тот самый прорыв, о котором ты мечтал.
Кин кивает.
– Владелец судна хочет, чтобы я присоединился к ним во время прохода вокруг буев, а потом на гонке от Барбадоса до Антигуа.
Он не в силах скрыть свое воодушевление. А его улыбка… Может, его бывшая девушка видела точно такую же улыбку, прежде чем боги ветров унесли от нее Кина? Я моргаю, пытаясь сдержать слезы. Глупо было думать, будто он мой.
Его улыбка гаснет.
– Ты плачешь?
– Да. Потому что я эгоистка. – Я утираю слезы тыльной стороной ладони. – Я позволила себе поверить в то, что мы вместе построим нечто новое. Надеялась, меня хватит для того, чтобы ты остался.
– Так и есть…
– Тебе не нужно ничего объяснять. Я и так все понимаю.
– Давай со мной. Мы поплывем на Барбадос, и ты сможешь исследовать остров, пока я участвую в гонке.
– Что будет, когда ты отплывешь в Антигуа? Или когда владелец судна захочет, чтобы ты остался до Ки-Уэст, Тасмании или Дубая? Барбадос не входил в маршрут Бена и уж точно не входит в мои планы.
– Наши отношения не заканчиваются, Анна. Я вернусь.
– Когда?
– Я… я не знаю.
– Я не хочу быть твоим запасным вариантом. Я собираюсь отпраздновать завершение пути на пляже Тринидада, и пусть даже я люблю тебя больше, чем думала, я смогу завершить плавание без тебя.
– К чему ты клонишь?
– К тому, что каждому из нас есть куда плыть. Если нам суждено быть вместе… мы найдем путь друг к другу.
Когда он целует меня, я полностью погружаюсь в ощущения, потому что целовать его стало таким же естественным, как дышать. Когда он внутри меня, мое тело молит его остаться вопреки моим словам. Позднее, когда Кин спит, я сижу на палубе, одна, в темноте, ощущая его запах и прикосновение пальцев к волосам, рыдаю до изнеможения и засыпаю в слезах.
* * *
Мы идем по городской пристани к открытым дверям церкви на воскресную мессу и притворяемся, будто все хорошо. Я вслух желаю Кину счастья и прошу не жалеть о несделанном. Ведь мы всегда будем на связи – телефонной или электронной. Но я лгу. Я хочу, чтобы он передумал. Я преклоняю колени рядом с Кином, слушаю, как он произносит давным-давно заученные молитвы, и молюсь о чуде.
Снова и снова я сдерживаюсь, чтобы не попросить его остаться. Он эгоист – и я эгоистка. Настолько, что наш эгоизм взаимонейтрализуется. Мы просто люди, мы наталкиваемся на темные стены жизненного пути, пытаясь нащупать выключатель, который даст нам свет. Надеясь, что мы все не испортим.
Кину пора уезжать, и он арендует машину. Мы стоим на пристани, Кин все целует и целует меня. Еще немного – и он опоздает на самолет.
– Анна, я люблю тебя. Надеюсь, ты знаешь это.
Он целует меня в лоб, а я чувствую себя так, словно сейчас умру.
– Знаю. Я тоже тебя люблю.
Я не смотрю, как он уезжает. Я иду по пристани, потом, не оглядываясь, плыву на яхту. Можно сказать, что я вернулась к тому, с чего начала: я снова одинока и несчастна. Однако я также изменилась. Стала сильнее. Смелее. Я не утрачу способности жить без Кина. Даже если это все, что я вынесла из наших отношений.
Глава 29
Пиратские королевы
Наутро у меня появились новые соседи: большой катамаран и пятидесятифутовый чартерный парусник. Я выхожу на палубу с ноутбуком и тостом, намазанным гуавой. Сажусь в гамак. В почте письмо от мамы. Она жалуется, что Рэйчел и ее новый парень уже собираются жить вместе. Мол, это слишком быстро, а Рэйчел не разбирается в мужчинах.
Мне смешно. Наверное, ни одна из нас не разбирается в мужчинах. Хотя нет. Может, мы с Кином встретились не в самое подходящее время, однако нельзя сказать, что он «не тот».
Ни к чему беспокоить маму, поэтому я не пишу, что снова плыву одна. В ответном письме я просто больше описываю Мартинику. Памятник рабам на Мон-Пеле. Извержение. Серфинг. Кэмпинг. Отправляю ей фотографию себя и Принцессы на фоне Лез-Анс-де’Арле. Пусть видит, что у меня все хорошо.
Я и Карле не говорю всей правды. Не хочу, чтобы она меня жалела. Лишь вскользь упоминаю, что Кину предложили работу. Пишу, что вскоре отплываю с Мартиники и буду на Тринидаде примерно через неделю. Финишная прямая как никогда близка, позади более тысячи трехсот миль.
На закате мы с Принцессой поднимаем паруса. Расстояние до Сент-Винсента больше, чем от Майами до Бимини, однако я сейчас более уверена, чем тогда, к тому же у меня есть автопилот.
Без Кина скучновато. Я слушаю музыку. Дочитываю книгу. Закидываю удочку. Делаю себе сэндвич и вонзаю в него зубы, как вдруг раздается громкое шуршание. Это грот-парус упал на палубу, закрыв спуск в каюту.
– Вот
