Пуговицы и кружева - Пенелопа Скай
Вошел Ларс и обслужил каждого из нас. В довершение он поставил на стол рядом с хлебницей кувшинчик с водой и два стакана и, словно почувствовав некоторое напряжение в атмосфере, молча покинул комнату. Вероятно, он слышал, как мы занимались сексом – его комната находилась этажом ниже.
– Как прошел день? – решил я первым нарушить тишину.
– Хорошо, – ответила она, не поднимая взгляд от своей тарелки. – А как твой?
Я прекрасно понимал, почему она избегала смотреть на меня. Ей было стыдно того, что она почувствовала прошлой ночью. Ей было стыдно того, что она отдалась мне и это ей понравилось. Она проиграла свою битву, капитулировала, и теперь ей было горько.
– Отлично. Много работы навалилось.
Она никогда не задавала мне вопросов о работе. Так что либо она не ждала от меня ответа, либо ей было наплевать.
– Что ты читаешь?
– Словарь. И книгу на итальянском.
Я так и замер с вилкой в руке:
– Ты сама изучаешь итальянский?
– Ну, как минимум, пытаюсь, – кивнула она.
Это как же – учит итальянский, хотя собирается уехать через год?
– Красивейший язык, – продолжала она, как будто отвечая на вопрос, который я не успел задать. – Мне очень нравится слушать.
– Я могу помочь тебе.
– Но ты так занят…
– Я просто буду говорить с тобой по-итальянски.
– Но как же я пойму, о чем ты говоришь?
– Догадаешься.
Я наконец-то ткнул вилкой в тарелку. Ларс некогда служил шеф-поваром в Вене, и с кухней у него было все на высоте, впрочем, как и со всеми остальными его обязанностями по дому. Ларс был незаменим. Пожелай он уйти, мне без него пришлось бы туго.
Она немного пожевала, а потом взглянула на меня. У нее были светло-голубые, чистые и ясные, словно берега райского острова, глаза.
– Кроу, это твое настоящее имя?
Интересненький вопрос.
– Да.
– Довольно необычное…
Я был бессердечный, мрачный и злой человек. Имя, я полагал, подходило мне чрезвычайно.[3]
– Имя Перл тоже не часто встретишь.
Она потянулась было за бокалом, но остановилась на полпути:
– Ты знаешь, как меня зовут?
– Мне все известно о тебе, – отвечал я без промедления.
– Но ты никогда не давал мне это понять.
– Ну, если бы тебе было приятнее, чтобы я обращался к тебе по имени, то давно следовало бы дать мне понять. Тем более что мне больше нравится звать тебя Пуговица.
Я не хотел обращаться к ней по тому имени, по которому к ней обращались другие. Она была моим достоянием. Она была моей в каком угодно смысле этого слова. И ей было нужно новое имя, которое знал и которым пользовался только один я.
Она была явно поражена своим открытием. Думала, наверно, что у нее есть какие-то там «личные» секреты.
– Инженер-механик. Звучит весьма впечатляюще.
Теперь она не удивилась. Ее лицо приняло обычное непроницаемое выражение.
– Ну да, я люблю свою работу. Каждый новый проект – это своего рода вызов.
– Женщины редко выбирают работу, связанную с математикой или вообще наукой.
– Может быть.
– И что заставило тебя выбрать такую профессию?
– Мне нравится строить, – пожала она плечами. – Люблю все основательное. Приятно думать, что создаешь нечто, что надолго тебя переживет. Да и проекты никогда не бывают одинаковыми. Каждый день сталкиваешься с чем-то новым.
Я отложил вилку и внимательнее всмотрелся в ее лицо. Мое уважение к ней все возрастало. И при этом она становилась все более притягательной. Она была так не похожа на женщин, с которыми меня сводила судьба до нее. Они почти мгновенно раскрывались, словно новичок при игре в покер. Они сразу принимали мои правила, делались послушными и боялись каждого моего слова. Но эта была их полной противоположностью. Она жила только по своим правилам и не позволяла никому контролировать и управлять ею.
Именно поэтому я желал контролировать и управлять ею. Она походила на дикую лошадь, последнего необъезженного мустанга на Земле. Такую не сломишь и не приручишь: слишком она своенравна и отчаянна.
И мне хотелось победить ее.
– Возможно, у меня найдется кое-что по твоей части. Если это тебе интересно.
– Зависит от того, что ты имеешь в виду.
– Я имею в виду винодельню. Мы постоянно пытаемся улучшить процессы брожения.
– Так ты этим зарабатываешь себе на жизнь?
Раньше она не интересовалась такими вопросами. Казалось, ей до лампочки, чем я занимаюсь и живу. Для нее я был лишь тюремщик, от которого хотелось бежать на край света.
– Да, этим.
Частично…
– И Кейн тоже?
– Нет. Вино – это исключительно мое.
Она была неглупой женщиной, и колесики в ее голове постоянно крутились в нужном направлении. Она тщательно обдумывала следующий вопрос. Наконец додумала:
– А чем же вы занимаетесь вместе с Кейном?
– Торгуем оружием. Производим его, а потом продаем тем, кто даст больше.
Глаза у нее сузились, а ум заработал на предельной скорости.
– Боунс занимается тем же.
– Ну да.
Боунс был самым сильным конкурентом и самым главным моим врагом. Наша вражда шла из прошлых поколений, когда рынок сбыта делили наши отцы. Их вражда перешла к нам по наследству, и мы были готовы бороться, пока один из нас не умрет.
– Так в этом твоя обида на него!
Она произнесла эти слова довольно громко, но скорее для себя.
– А… чепуха.
– Значит, ты похитил меня, чтобы заставить его работать в твоих интересах?
Здесь она ошибалась.
– Нет.
– Нет? – переспросила она. – Так зачем же я тебе понадобилась?
– Месть.
Я должен был отомстить за мою сестренку Ванессу. Она была для меня не только сестрой, но и другом. После смерти родителей главой семьи стал я. Я сделался для нее отцом.
– Месть за что? Что он сделал?
Я посмотрел ей прямо в глаза, но не разжал губ. Я не хотел говорить с нею о Ванессе. Как только ее образ всплывал в моей памяти, я моментально гнал прочь мысли о ней. Слишком больно все это было даже для меня. Я думал, что если долго не думать о ней, то со временем боль исчезнет.
– Хватит вопросов на сегодня.
Ее глаза гневно вспыхнули.
– Обо мне ты знаешь все, а о тебе я ничего знать не имею права?
– Ты знаешь обо мне вполне достаточно.
Более чем.
– Но ты не хочешь отвечать на мои вопросы.
– А ты ответишь на мои?
Она сразу как-то стушевалась. Если бы я стал расспрашивать ее о личной жизни, то она ничего бы не рассказала. Это я понимал. Но, к счастью, о ней
