Новый босс - Алайна Салах
— Мне нужно собрать вещи. — оглядываю свой антисексуальный внешний вид. — Эти свиньи и колготки никуда не годятся.
Гас отрицательно мотает головой, беря меня под локоть.
— Сутки тебе точно одежда не понадобится. А потом отдам тебе свою кредитку на растерзание. Жуть как не терпится свои американские капиталы на русскую невесту спустить.
Я все-таки сменяю свинофутболку на уютное платье — свитер и, покидав немного вещей и косметики в сумку, выхожу в коридор.
Гас стоит одетым, и с деланным возмущением тычет пальцем себе в ширинку, намекая поторопиться.
Едва я набрасываю на плечи полушубок, как ключ в входной двери поворачивается и и в прихожую входит мама в сопровождении Таноса. При виде Гаса и одетой меня на ее лице мелькает удивление, которое постепенно трансформируется в негодование
— Сла-ва, что он здесь делает? — вопрошает голосом Витаса. — И куда ты собралась?
Малфой шагает ко мне и демонстративно закидывает руку на плечо. Не проронив ни слова, прижимает меня к себе и вызовом смотрит на глазеющую маму.
— Еду к Гасу, мам. — счастливо улыбаюсь из его подмышки. — Мы вроде как помирились.
С каменным лицом Ирина Сорокина распрямляет плечи и задирает подбородок, умело перевоплощаясь в олицетворение женского достоинства:
— Думала, у моей дочери гордости побольше, Слава.
В любой другой раз я бы на такую ремарку психанула. Маман с ее склонностью к неразборчивым амурным похождениям и сама далека от целомудренности. Но сейчас я так счастлива, что даже ее неуместная язвительность не способна испортить мне настроение.
— А при чем тут гордость, мам? — пожимаю плечами. — Гас сказал, что он мне не изменял, и я ему верю.
— Вот так сразу и поверила, — укоризненно качает головой мама, глядя на меня с раздражающим сочувствием. — И что теперь? Прыг в самолет и здравствуй Америка?
— Ну почему же сразу прыг, — начинаю улыбаться еще шире и намеренно перехожу на английский. — Сначала хочу наверстать со своим женихом недели разлуки. В которых, кстати, есть и твоя вина, мамуль. Так что ближайшие несколько дней меня дома точно не жди. Потому что я планирую заниматься сексом. Много. Очень много. Так много, что…
— Хватит, Слава! — дрожащим голосом восклицает мама. — Я поняла.
Я не вижу в этот момент лица Гаса, но чувствую как он победно ухмыляется.
— Пройти дашь? — уточняю. — А то там таксист вспотел нас ждать.
— Ты совершаешь ошибку, Слава. — кончик маминого носа краснеет и в уголках накрашенных глаз собираются слезы. — Ты просто не отдаешь себе отчета…не понимаешь…
— Хватит, Ирина! — раскатисто грохочет Танос, до этого со скучающим видом изучавший потолок прихожей. — Молодежь сама разберется.
Вот я всегда знала, что Танос хорошо относился к Гаморе.
— Ты чего кричишь, Кость, а? — лепечет мама. — Ирина самая плохая да, стала? А то, что Ирина за дочь переживает, всем наплевать.
По ее щекам начинают катиться слезы, и Танос мгновенно обнимает ее своей лапищей.
— С ног снимай уже, Ириш. — говорит успокаивающе. — Сейчас чай тебе налью, и сядем Гадалку смотреть. Ты же хотела, помнишь? Там вроде Дуся эта расследование должна свое проводить?
Мама промакивает пальцами слезы и шмыгает носом:
— Не Дуся, а Люся. Вечно все путаешь, Костик.
Смотрю, как он помогает ей раздеться и на душе становится спокойнее. Кажется, мама в хороших руках. От чего то я совсем не злюсь на нее, разве что чуть-чуть. Мама уже давно для меня словно младшая сестра, которой я готова прощать многое. Ругать, и снова прощать. Родителей ведь, как говорится, не выбирают.
Махнув на прощанье рукой, мы с Гасом оставляем немолодых в их уютном чайно-сериальном уединении и выходим в пробирающий до костей минус.
— Платное ожидание, — ворчит таксист, когда мы втискиваемся на заднее сидение.
— Без проблем, дяденька. — соглашаюсь.
Не проехав и ста метров, мы немедленно встаем в горящую стоп-сигналами московскую пробку, такую привычную, но такую несвоевременную для моего затяжного сексуального голода.
— Проще было дойти пешком. — шепчу, забираясь к Гасу на колени. Присасываюсь губами к его рту и настойчиво пробираюсь пальцами под трикотаж толстовки.
Гас вздрагивает и глухо шипит, когда я касаюсь теплой кожи его живота.
— Эй, Гас младший и так в пенном припадке бьется, матрешка. Так что осторожнее.
Куда там. Полная луна уже сияет на небе, и я снова превращаюсь в одержимую кошку.
— Я могу ему помочь, — мурлычу, дергая молнию на его джинсах.
Кажется, Гас пытается возразить, но я глушу его возражение своим ртом, параллельно ныряя ладонью в боксеры и обхватывая рукой бугрящуюся эрекцию. Чертыхнувшись, он с глухим шипением стискивает ладонью мой затылок и жадно целует в ответ. Вонзает пальцы в поясницу и с тихим стоном толкается мне в руку.
— Рассчитываешь, что моей джентльменской выдержки хватит на то, чтобы не трахнуть тебя в машине? — посылает хриплую вибрацию мне в губы. — Я всего лишь наполовину англичанин.
Моя забытая власть над ним кружит голову и отдается эхом возбуждения в каждой клетке тела, сосредотачиваясь между бедрами.
— Рассчитываю, что грязный янки возьмет вверх на скучным британцем, Малфой. — нарочно задеваю губами мочку уха.
Гас со свистом цедит воздух и обхватывает мою грудь через расстегнутый полушубок.
— Двигайся, Сла-ва. Потрись об меня задницей.
Впивается губами мне в шею, забивая под кожу шумные вдохи, пока я, раскачиваясь на его коленях, ублажаю его рукой. Нейлон колготок превращается в наждачку в том месте, где промежность соприкасается с тканью его джинсов, и мне приходится плотно сжать губы и зажмурить глаза, чтобы не выдать себя стоном.
— Если вы начнете трахаться, я высажу вас на посреди дороги. — раздается раздраженный голос их-за спины.
— Скажи, я дам сто долларов сверху, если он притворится глухим. — бормочет Гас, прикусывая мой сосок через ткань платья. — И пятерку в приложении поставлю.
Как истинной леди, мне бы стоило вернуться на сидение и просидеть остаток дороги, краснея. Но я, очевидно, не леди. Потому что нет такой силы, которая способна заставить меня перестать трогать выдающийся член своего американского жениха и силой интенсивного трения пытаться довести себя до оргазма.
Ну кроме, может быть:
— Приехали. Бегите уже потрахайтесь. И пятерку поставить не забудьте.
*****
— Раздевайся, — рычу, стаскивая с Гаса джинсы. Услышь любой терапевт мое дыхание сейчас — заподозрил бы у меня приступ астмы.
Гас вытряхивает меня из полушубка и, несколькими взмахами ног избавившись от джинсов, подхватывает меня на руки. Сваливает на кровать и, отстранившись, сдирает платье, а затем колготки, так быстро, словно мы участвуем в конкурсе на скоростное раздевание.
— Иди ко мне, — хнычу, когда он застывает надо мной и,
