Новый босс - Алайна Салах
Я хочу звучать твердо, но голос дребезжит как попавшая в стакан монета:
— Почему ты не можешь?
Ненавижу себя за то, что несмотря на сжигающие боль и ярость, я так жду его ответа. Как будто мне не все равно, что он там скажет своим красивым лживым ртом.
Говнюк подходит ко мне вплотную и заглядывает в глаза:
— Не могу ехать, потому что здесь осталось мое сердце.
В его взгляде столько нежности и тепла, что под их давлением крышка с трехлитровой банки с соленьями слетает, огурцы со свистом взмывают в воздух, а железная леди Слава начинает визжать:
— А где было твое сердце, когда ты развлекался со всеми этими разукрашенными бобрихами? Когда я просила тебя выслушать меня? Когда просила мне доверять? Где, мать твою, было твое сердце?
Гас наклоняется ближе, что я могу разглядеть несуществующие поры на красивом лице и сжимает руками мои плечи.
— Я был не прав, матрешка. Прости меня. Пожалуйста.
Должно быть, сейчас я напоминаю дуршлаг: из глаз и из носа хлещут слезы. Кажется, они текут даже изо рта вместе со всхлипываниями. Обычно, когда говорят «прости» становится легче. Мне ни черта не легче.
— Ты все испортил! Я думала, мы поженимся…я думала у нас с тобой все по настоящему…Пятеро детей… Слизерин и Гриффиндор навсегда… а ты… ненавижу тебя.
Лицо Гаса перед глазами расплывается в мутную лужу и я, забыв о гордости и достоинстве, начинаю громко рыдать. Оплакиваю свою несбывшиеся женские мечты, два кольца, которые хранятся у меня под подушкой и смешную фамилию Жданова-Леджер.
— Эй, — слышу через стену собственного завывания. — Посмотри на меня, маленькая банши.
Теплые пальцы несколько раз проводят по векам, и расплывчатое пятно постепенно складывается в картинку лица Гаса:
— Я люблю тебя, Сла-ва. — звучит твердо. — И, разумеется, я тебе не изменял. Даже не разу не пытался. Слышишь меня? А то я — то признаться, немного оглох.
— С чего я должна тебе верить? — выкрикиваю ему в лицо. — Я видела тебя с этими девками! Ты обнимался с ними у меня на глазах… унижал меня при них…
Кажется, вся телесная жидкость осталась за воротом моей свинофутболки, потому что слезы теперь отказываются литься, а вместо них из легких выходят лишь сухие истеричные вздохи.
— Руки…убери… — выдыхаю в попытке сбросить ладони Гаса, удерживающие мой затылок.
В ответ он гладит меня по лицу, ласково убирая налипшие пряди за уши.
— Я тебя люблю, Сла-ва. И никогда тебе не изменял.
Жмурю глаза и мотаю головой, сбрасывая с себя желанное наваждение.
— Врешь.
— Я тебе не изменял. — звучит настойчивее, и я чувствую как горячие ладони обхватывают мое лицо. — Ты должна мне верить. Потому что я люблю тебя. Никогда не переставал и никогда не перестану.
Затаиваю дыхание, и от застывших в груди судорожных вздохов, тело начинает трястись. А что если…Вдруг Гас действительно мне не изменял? Вдруг и, правда, у нас все еще есть будущее?
— Посмотри на меня, матрешка. — просит ласково.
Не могу ничего с собой поделать и послушно поднимаю глаза, встречаясь в мерцающим синим взглядом.
— В день, когда ты приехала в Нью-Йорк, ты по-крупному вляпалась. Потому что я тебя никуда не отпущу. Ты моя, слышишь. Я твой. И ни твои родственники, ни белобрысый пенек, ни твое упрямство и моя тупость этого не изменят. Ты можешь крутить головой и шипеть сколько угодно — результат будет один. Ты выйдешь за меня, у нас родятся дети. Мы счастливо проживем вместе до старости, даже если это будет означать увезти тебя в Америку силой, или морозить зад в России и каждый день улыбаться твоему папаше. Я согласен на все, Сла-ва, потому что ты лучшая часть моей жизни. Без тебя все просто не имеет смысла.
Красноречивый поэтичный ублюдок. Как он это делает? Стирает недели моих мучений всего лишь парой фраз.
— Ты мне правда не изменял? — шепчу, пытаясь подавить дрожь в губах. Не дышу, пока жду его ответа, потому что так сильно, до боли в сердце хочу ему поверить.
— Ты такая глупая, матрешка. — Гас прижимается ко мне лбом и глубоко вдыхает. — Ya pizdetz kak skuchal.
Кажется, мой организм вернул себе возможность вырабатывать воду, потому что я снова реву. Теперь уже от чувства облегчения и стремительно расцветающего в груди счастья. Потому что я ему верю.
Глава 34
Сла-ва
Кажется, на свете не существует силы, способной отодрать меня от Гаса. Руки сами шарят по его телу, ощупывая каждый выступ, с удовлетворением отмечая, что за время расставания ничего не поменялось: мой великолепный слизеринец все такой же твердый, горячий и мускулистый.
— У тебя, правда, никого не было? — спрашиваю, когда отрываюсь от его губ, чтобы глотнуть воздуха.
— Для достоверности могу мозоль на руке показать, — уверяет Гас, поглаживая мое лицо пальцами. — После того случая в твоем кабинете младший слег с глубокой депрессией.
Тот паршивый день проносится снова перед глазами: хнычущий Рафинад с разбитой сопаткой и глаза Гаса, горящие яростью. Если бы я тогда так не взбесилась, мы бы не потеряли то драгоценное время, что могли быть вместе.
— Я тоже хочу попросить прощения. Мне не стоило говорить тебе все те вещи. Даже со злости.
С легкой улыбкой Гас кивает, давая понять, что принимает мои извинения.
— Отнесемся к произошедшему философски, матрешка. Зато у меня появилось много времени подумать о жизни. Да и вообще обо всем.
— Ииии…?
— Ну, — ухмыляясь, Гас потирает небритую челюсть. — Есть две новости: плохая и хорошая.
— Начни с плохой, Малфой.
— Я понял, что мне еще многому предстоит научиться, чтобы стать для тебя идеальным мужем, матрешка.
— А хорошая?
— А хорошая в том, что я задницу порву, но стану им для тебя.
Разве могла я встретить мужчину лучше, чем он? Конечно, не могла.
— Самое сексуальное, что мне говорили, Драко, — шепчу, запуская пальцы в его торчащие волосы. — Пожалуй, я заставлю тебя повторять это почаще.
— У меня и так стоит, матрешка, — хрипит Гас, растирая ладонями мои ягодицы. — А твое соблазнительное мурлыканье делу не помогает. Ирина и ее ручная годзилла могут вернуться с минуты на минуту — не думаю, что знакомить будущую тещу с Гасом-младшим хорошая идея.
Прикладывается быстрым поцелуем к моим губам и отстраняется:
— А теперь надевай своего бобра, а я вызову такси. Сегодня у нас
