Если случится чудо - Л. Дж. Шэн
С моим Мэлом. Это все-таки он.
Мэлаки Доэрти с лиловыми глазами. С завораживающей улыбкой. С договором, который я подписала на салфетке.
С обломком моего сердца, который он так и не вернул.
Только теперь он не улыбается. Он словно и не рад меня видеть.
Мэл убеждал, что в случае встречи женится на мне, невзирая на обстоятельства. Но эта клятва была дана почти десять лет назад под влиянием алкоголя, страсти и юности. Всего лишь как вероятный сценарий.
Мэл произносит:
– Привет, дорогая.
От его голоса с резковатым ирландским акцентом у меня подкашиваются ноги, и я хватаюсь за перила.
Падают первые хлопья снега. Мне на нос. На ресницы. На плечи. В снежном шаре разражается буря.
Глава вторая
Восемь лет назад
Рори
Я прислоняюсь спиной к отцовскому надгробию. Вырвав пару травинок, подкидываю их в воздух и смотрю, как они плавно приземляются на мои заляпанные ботинки. Звонят церковные колокола, солнце заходит за зеленые горы.
– Знаешь, мог бы и подождать. Завязать с выпивкой на месяц-другой, чтобы я успела с тобой познакомиться, – бурчу я и выдергиваю из ушей наушники. Сворачиваю приложение на телефоне, в котором еще глухо играет песня «One» группы U2, а потом бросаю его на землю.
– Извини. Вышло грубо. От усталости я обычно бываю капризной и… Да ведь ты и сам бы это знал, реши познакомиться со мной лично. Господи, пап, ну и гад же ты.
Но, даже выдав такое признание, я все равно в него не верю. Он не гад. Отец наверняка был замечательным человеком.
Я резко опускаю голову на каменную плиту и закрываю глаза.
Стоит середина лета, я привычно мерзну и выжата как лимон после долгого перелета из Нью-Йорка в Дублин. А еще – после сорокапятиминутного спора с регистратором хостела, потому что с сайта моя бронь пропала, а свободных номеров у них не осталось. Закинув свой небольшой чемоданчик в отель около Темпл-бар, я приняла душ, съела полпачки засохших чипсов из мини-бара и ужаснулась счету, который мне придется оплатить за непредвиденную смену жилья, что, несомненно, на корню пресечет мою мечту обновить камеру перед отъездом в колледж.
А потом еще мама позвонила, сообщив в своей фирменной тактичной манере, что после поездки в Ирландию домой я могу не возвращаться.
– Что это вообще такое? – потребовала она объяснений. – Во-первых, он умер. Во-вторых, жила ты без него и прекрасно жила бы дальше. Уж тут поверь мне на слово, солнышко.
– Легко тебе говорить. Ты так и не позволила мне выяснить это самой.
– Он был пьяницей, дармоедом и жутким бабником.
– А еще талантливым и смешным и каждый год присылал мне подарки на Рождество и дни рождения. И его презенты были занимательнее твоих подарочных сертификатов в «Сефору» и сыворотки для роста бровей, – буркнула я.
– Прошу прощения, я хотела, чтобы у тебя были полезные вещи. На них ты могла приобрести отличный тональник, чтобы замазать родимое пятно. Легко быть прикольным родителем, не участвуя в воспитании дочери! – фыркнула мать. – Ты ищешь свою сводную сестру? Спорим, она живет в расфуфыренном доме? Деньги ведь кому-то достались.
Так она намекала, что деньги наверняка достались не мне.
Я хотела найти сводную сестру, но не знала, с чего начать. Если честно, поездка вообще вышла спонтанной. Мне вдруг захотелось побывать в стране, где похоронен папа. И чего я ждала? Некой мистической связи с этим холодным камнем под головой? Возможно. Но вслух никогда не признаюсь.
– Все сказала, мам?
– Попрошу не разговаривать со мной в подобном тоне, юная леди. Я жизнь положила на твое воспитание, пока он лишь пропивал твое наследство.
Я фыркнула.
Деньги, деньги, деньги. Все всегда сводится к деньгам.
– Поверить не могу, что его похоронили рядом с церковью, – задумчиво произнесла мама. – Надеюсь, трава, как его сердце, не почернеет.
Пожаловавшись на свои слишком заметные недавно окрашенные пряди и выжав из меня обещание купить в дьюти-фри на обратном пути блок «Парламента», мать повесила трубку.
И вот я здесь, сижу на кладбище посреди Дублина и пялюсь на серую белку, которая глазеет на пачку чипсов, торчащую из моего рюкзака. Завидую меховому покрову зверька. Я всерьез подумываю, что с удовольствием бы ходила в меховой шубке, только бы спрятаться от вечного холода.
– Да они даже невкусные. Зачем мариновать чипсы? Дикость какая-то. – Я вытаскиваю пачку из рюкзака, достаю кусочек и бросаю белке. Испугавшись, она отпрыгивает, но через секунду робко крадется к угощению. Животное нюхает пластинку, хватает крохотными коготками и удирает на ближайшее дерево.
– Там, откуда я родом, тебя бы арестовали за пособничество убийце, – раздается за моей спиной дребезжащий голос.
Я резко оборачиваюсь. В нескольких шагах от отцовской могилы стоит священник: черная ряса, большой крест, выражение лица, словно говорящее «все грешники обречены на муки». Все как положено. Я вскакиваю, хватаю сумку с телефоном и поворачиваюсь к нему.
Ладно, не такой уж он и пугающий, но из-за скитания по чужой стране в круглом одиночестве я остро ощущаю, насколько сейчас уязвима.
– Ну-ну.
Спрятав руки за спину, мужчина медленно спускается по зеленому холму, в котором захоронен мой отец. Священник выглядит так, словно пережил обе мировых войны, эпоху Ренессанса… и вторжение Ганнибала в Италию.
– Не бойся, в этом нет необходимости. Полагаю, ты совсем не осведомлена о серых белках и их тайных замыслах.
Он встает за отцовским памятником и долго смотрит на выделяющееся родимое пятно у меня на виске. Ненавижу, когда люди так делают, откровенно пялятся. Именно потому, что родинка больше похожа на шрам. Она в форме полумесяца и почему-то бледнее моего привычного мертвенного оттенка кожи. Мама постоянно предлагает избавиться от пятна.
«Давай замажем. Удалим лазером».
Священник смотрит на родимое пятно, и в его глазах появляется странный блеск. У мужчины пышные белые волосы и лицо, на котором отпечатался возраст. Веки такие морщинистые, что сложно даже понять, какого цвета у него глаза.
– Серые белки представляют угрозу для рыжих, потому что выживают их с собственной территории. Рыжие обосновались здесь первыми. Но серые более выносливые. Опытные. А еще являются источником заразы, которой заболевают только рыжие белки.
Мужчина снимает очки для чтения и протирает их кромкой рясы.
Я неуверенно переминаюсь с ноги на ногу. Он надевает очки обратно.
– И, конечно, серые сжирают еду рыжих и быстрее размножаются. Рыжие белки не могут заводить потомство под принуждением.
Я молча смотрю на священника, гадая: то ли он страстный защитник окружающей среды,
