Моя мятежница - Кендалл Райан
– На сайте написано, что он прибудет через двадцать минут. Встретимся в вестибюле?
– Будет сделано, – говорит он. – Скоро увидимся.
Если бы я была за рулем собственной машины, то, наверное, всю дорогу мчалась бы во весь опор, так мне не терпится увидеть его, но, поскольку сегодня я уже побывала в одной аварии, всю обратную дорогу до своей квартиры придерживаюсь правой полосы.
Подъехав к гаражу, с удивлением обнаруживаю, что гаражная дверь уже починена и вполне исправна, а когда проезжаю мимо собственной машины, вмятина на заднем бампере оказывается не такой серьезной, как мне помнится. Нельзя сказать, что авария была чем-то хорошим, но между минимальным ущербом и очень сексуальным свиданием за ужином, которого я добилась в результате этого испытания, есть ощущение, что все пришло в идеальный баланс.
Когда я вхожу в здание, то сразу узнаю Холта благодаря его внушительной фигуре. Пока другие жильцы входят и выходят из лифтов, он стоит в центре вестибюля с легкой улыбкой на губах и пластиковым пакетом, полным маленьких белых коробочек с едой на вынос, свисающим с его пальцев.
Он приветствует меня быстрым поцелуем в щеку. Температура тела мгновенно подскакивает на несколько градусов. Холт никогда раньше не целовал меня на публике, даже если всего лишь в щеку. Я поражена тем, насколько особенной себя сейчас чувствую.
Возможно, мои инстинкты должны были подсказать мне просканировать вестибюль в поисках зевак или еще хуже – довольного блогера с камерой, готового обнародовать любой мой шаг, заслуживающий внимания прессы. Но мне в голову не приходит ничего подобного до тех пор, пока мы не начинаем распаковывать наш ужин на кухонном островке, а к тому моменту думать об этом уже слишком поздно. Когда я рядом с Холтом, все мои тревоги утихают. Тут он просто волшебник.
– Поверить не могу, что дверь гаража уже починили, – говорю я, приподнимаясь на цыпочки и доставая из шкафчика две квадратные белые тарелки. Этот ужин – не самая изысканная благодарность в мире, так что, самое меньшее, что я могу сделать, это подать его на настоящих тарелках.
– Я же сказал, что знаю мастера по ремонту, – отвечает Холт. – Он хорош.
– Если он справился со всем этим меньше, чем за два часа, он не просто хорош. Он супермен. Я правда не знаю, как тебя отблагодарить.
– Это лучшая благодарность, о какой только может мечтать мужчина. – Холт улыбается, большим пальцем указывая на коробки с едой.
– Не хочешь посмотреть игру, пока мы едим? Шайбу сбросят через десять минут.
– Конечно, – отвечает он. – Давай.
Обычно я чересчур помешана на чистоте, чтобы есть такую пачкающую еду где попало, но нет ничего лучше, чем уютно устроиться на диване с Холтом, ужином и игрой, в которой, по прогнозам, мы должны выиграть.
С полными тарелками в руках мы занимаем те же места на диване, что и в прошлый раз, когда Холт был тут в вечер большого командного ужина. Но, в отличие от той ночи, сегодня не ощущается никакой неловкости, нет никаких попыток подстроиться друг под друга. Вместо этого мы сидим так близко, что мое бедро прижимается к его бедру. Холт внимательно слушает мой рассказ о том, как я провела день с лучшими, ярчайшими юными хоккеистами Бостона.
– Клянусь, некоторые из этих десятилеток катаются на коньках не хуже наших игроков, – со смехом произношу я.
– Через десять лет ты будешь набирать этих детей в команду, – замечает он. – Просто подожди.
Пока я обдумываю эту мысль, Холт переплетает свои пальцы с моими. Ладонь у него теплая и шершавая, и мое сердце начинает биться чаще, когда он проводит большим пальцем по тыльной стороне моей ладони.
Я сказала Гретхен – и себе заодно – что все, чего я хочу, это немного горячего, потного веселья. Итак, почему же меня сейчас переполняют эмоции? Из-за нашей с Холтом истории? Того глубокого, короткого единения, которое закончилось так быстро?
Я пользуюсь моментом, пытаясь глубоко вдохнуть и успокоиться, прежде чем поставлю себя в неловкое положение проявлением эмоций, которым нет места в таких случайных отношениях, как эти.
«Соберись, Иден. Может, ты просто чувствуешь благодарность за то, что он спас тебя из этой передряги… Должно быть, так и есть».
– Я горжусь тобой за то, что ты так быстро пришла в себя после случившегося, – говорит Холт, не подозревая о моем внутреннем диалоге. – Держу пари, твоя речь запомнится детям на весь год.
– Я бы не справилась без тебя, – уверяю я, моргая и глядя на него с благодарной улыбкой. – И не только потому, что ты одолжил мне свою машину. То, что ты сказал мне прошлой ночью о работе в команде и о том, что мне просто надо справляться со своей ролью, действительно помогло.
– Да? – Его полные губы изгибаются в улыбке. – Рад помочь во всем, в чем бы ты ни нуждалась.
От одной этой фразы по всему моему телу разливается тепло.
– Ты уверен? – шепчу я, облизывая кончиком языка нижнюю губу. – Потому что есть кое-что важное, с чем мне нужна сейчас твоя помощь.
– Да? Для тебя – все, что угодно.
Моя свободная рука скользит по его щетине на щеке, пока я рассматриваю его точеный подбородок. Серые глаза и мягкие губы.
– Мне нужно, чтобы ты поцеловал меня прямо сейчас.
– Думаю, это я могу.
Он наклоняет голову, и его теплые, нетерпеливые губы встречаются с моими в медленном, сладком поцелуе, от которого каждый волосок на моем теле встает дыбом.
Один нежный поцелуй превращается в два, и когда Холт касается языком моих губ, они размыкаются, приглашая проникнуть внутрь. Вскоре его сильные руки зарываются в мои волосы, притягивая меня ближе. Наши языки сплетаются в легком танце, движения которого знаем лишь мы. Когда Холт отстраняется, я снова тянусь, захватывая его губы своими. В данную секунду ничто не может оторвать его от меня.
– Иден, милая. Тук-тук.
Что ж, позвольте мне немедленно взять свои слова обратно. Есть одна вещь, вернее, человек, который мог бы заставить меня отпрыгнуть от этого мужчины на целый фут, и она только что провальсировала внутрь комнаты.
– М-мама? – заикаюсь я, вскакивая на ноги и быстро расчесывая волосы пальцами. – Какого ч-черта ты тут делаешь?
Глаза Холта распахиваются, когда он беззвучно задает вопрос: «Ты знала, что она приедет?»
– О, прошу прощения. Разве с поста охраны не предупредили, что я поднимаюсь?
– Мой телефон все
