Нарушаю все правила - Эми Эндрюс
В среду, во второй половине дня, Остин толкнул с детства знакомую калитку и прошел по дорожке, ведущей к аккуратному бледно-желтому, обшитому вагонкой бунгало на Волнат-стрит. Трава везде была аккуратно скошена и даже выстрижена в недоступных косилке местах, так что ни травинки не высовывалось на бетонный бордюр. В два шага Купер поднялся на широкое крыльцо и подошел к темно-коричневой глянцевой двери с блестящим медным молоточком, пристроенным на уровне носа. Справа и слева от двери вдоль стены стояло с полдюжины растений в разнокалиберных горшках.
Заявился он сюда не просто так.
В конце дежурства Остин уже направился было к выходу, чтобы уехать домой, когда Арло нагрузил его новым вызовом. Причина вызова была сумбурной – говорили что-то насчет пропавшей диадемы и опрокинутых цветов. Все это звучало весьма невразумительно, и Арло захотел, чтобы Купер в этом разобрался. Остину ничего не оставалось, как, скрипя зубами, подчиниться.
Обычно он с улыбкой отвечал: «Слушаюсь, шеф», – поскольку с удовольствием нес свою службу в этом маленьком городке, где полицейских вызывали, как правило, по мелочам. Однако он не видел Беатрис уже с выходных и не способен был думать о чем-либо ином, кроме как заехать к ней после работы. А потому все, что оттягивало эти планы на потом, вызывало у Остина лишь раздражение.
И он сам был виноват, что они не встречались. Причем вовсе не потому, что в ее глазах ему хотелось казаться этаким хладнокровным и легкомысленным – дескать, «все пофиг, детка», – но потому что Остин боялся спугнуть ее своей напористостью, боялся выглядеть слишком нетерпеливым и даже отчаявшимся. Беатрис постепенно обретала почву под ногами в малознакомом городе, заводила новых друзей – и это было на самом деле очень хорошо. Очевидно было, что она до сих пор сильно злится на что-то, заставившее ее порвать с прежней жизнью, и Остину хотелось стать интересной и приятной частью ее нового существования, а не просто каким-то встречным ухарем, готовым с ней пуститься с места в карьер.
Да, они флиртовали друг с другом, и Остин был более чем уверен, что происходящее сейчас между ними сближение неизбежно – если она чувствует это взаимопритяжение хотя бы вполовину так же сильно, как он. Но ему хотелось, чтобы Беатрис сама захотела этой близости. Чтобы это произошло легко и естественно и чтобы она сама к этому стремилась. Чтобы это было не результатом его нахрапистости и не следованием навязанной программы действий.
У Остина сложилось впечатление, что из-за его возраста Беатрис вообще не воспринимает его всерьез как кавалера или потенциального партнера, и он вполне это понимал. И по такой причине счел за лучшее (или, скорее, смирился с этим) немного сбавить обороты и позволить их отношениям развиваться своим ходом. Потому что еще ни к одной женщине Остин не испытывал таких чувств и ему не хотелось по неосторожности все испортить.
Таким образом, он продолжал изображать хладнокровную невозмутимость – однако четыре дня было уже более чем достаточно! В этот вечер в «Лесорубе», как всегда, намечались линейные танцы – быть может, она согласилась бы с ним туда пойти?
Но для начала необходимо было решить вопрос с некой пропавшей диадемой.
Остин пару раз стукнул молоточком в дверь, и старушка Дженнингз в считаные мгновения приоткрыла дверь. На носу у нее сидели очки в тонкой металлической оправе, а белые седые волосы были убраны назад точно такой же заколкой, как и тогда, когда она работала на почте, а Купер был еще мальцом.
– Ну, здравствуй, Малой, – просияла миссис Дженнингз. – Прости, что доставила беспокойство. Глупо было вам звонить на самом деле.
– Ничего, ничего, миссис Дженнингз, – ободряюще улыбнулся ей Остин, старательно подавляя ненависть к своему старому прозвищу. – Вы всегда можете к нам обращаться, если вас что-то тревожит. Для того мы и существуем.
Шагнув назад, Остин дал возможность старушке открыть пошире дверь.
– Заходи, милый, – пригласила она.
Хорошенько вытерев ноги о коврик в прихожей, Купер прошел в гостиную, где в лучах вечернего солнца, пробившихся через распахнутую дверь, заблестели любовно натертые половицы.
– Присаживайся-ка вот сюда, – указала хозяйка на диван слева, – а я через секундочку приду.
Она куда-то заторопилась, и Остин предположил, что миссис Дженнингз отлучилась, чтобы порадовать его тарелочкой печенья или другой какой домашней выпечкой. И он никак не мог отказаться от угощения, не рискуя обидеть хозяйку. Потому что так у них здесь было принято. Стоило кому-то постучаться в дверь – и ему оказывали величайшее гостеприимство Восточного Колорадо. И Остин давным-давно усвоил, что полицейская служба – вторичное дело в сравнении с криденсовским радушием.
Даже если это означало, что срывались его планы в отношении Беатрис.
Сидя на диване в ожидании старушки, Остин вытащил из кармана брюк блокнот и ручку, чтобы сразу записать все детали происшествия. Как и весь остальной дом, гостиная была чистой и опрятной и содержалась в безукоризненном порядке. Слегка попахивало дезинфицирующими средствами и полиролем для мебели. И притом выглядело все предельно скромно. Ничего дорогого или вычурного. Никакой показухи. Как тут, черт подери, могла затесаться какая-то диадема, Остин не мог даже представить.
Миссис Дженнингз была совсем не того типа особой, чтобы украшаться диадемой. Как, впрочем, и все прочие дамы Криденса.
– Я ужасно неловко себя чувствую, – послышался голос хозяйки откуда-то из кухни, – но мне самой это больше не по силам.
Остин настороженно нахмурился. Что именно ей больше не по силам?
– Я обещала Сесилу, что возьму на попечение его Принцессу, но побитые цветочные горшки были уже последней каплей.
– Сесил – это тот, что жил тут по соседству?
Старик Сесил Грейнджер преставился с месяц назад.
– Он самый, – подтвердила миссис Дженнингз. – Просто когда он умирал, то так сильно переживал насчет своей Принцессы, что я не смогла ему отказать.
«Принцесса? Не с ней ли как-то связана история с диадемой?»
– Но после такой неудачи с диадемой…
«Ага! Наконец-то ближе к делу».
– Принцессе это очень не понравилось, – продолжала из другой комнаты старушка, – и сегодня утром она перекрушила мне дома все горшки с цветами. И это стало для меня последней каплей. Я была в полнейшем отчаянии и потому позвонила в полицию. И Арло мне сказал, что ты заглянешь и решишь вопрос.
Женщина вновь появилась в гостиной, держа в руках гигантское мохнатое… создание.
– А вот и она сама.
Миссис Дженнингз подошла к Остину и тяжело опустила ему на колени эту… кошку?! Господи, да она весила больше, чем отцовский пастуший пес Рокки!
– Ну вот,
