Девушка из Италии - Люсинда Райли
– Прости, Розанна, но ты ведь никогда не влюблялась, да? И не знаешь, каково это.
– Ты права: не влюблялась. Но знаешь… Может, на сцене он и бесподобен, но в любовных делах я считаю его… ублюдком.
На губах у Эби появился намек на улыбку.
– Розанна, ругательство?
– Да. Думаю, на этот раз Господь меня простит. Эби, возможно, я мало смыслю в отношениях, но ты забудешь Роберто. В конце концов, несколько месяцев назад ты говорила, что любишь моего брата Луку. Его ты, кажется, забыла, – мягко напомнила Розанна.
– Думаешь? – На мгновение перед Эби возникло лицо Луки, но она помотала головой, прогнав видение. – Похоже, мне опять повезло встретить кого-то недоступного, – насупилась Эби. Потом она заметила, как встревожилась Розанна, и добавила: – Возможно, ты права. Уверена, я скоро забуду Роберто. И знай: у меня к нему совершенно не такие чувства, чем к твоему брату. Я чувствую себя использованной, задета моя гордость – и все. Разве с Роберто можно рассчитывать на постоянство? Боже, он правда настоящий ублюдок! И да: рядом с ним чувствуешь себя единственной на свете. Такой… особенной.
– Ну, ты и так особенная, без всяких там Роберто. А теперь я сделаю кофе, и мы еще поболтаем, ладно?
– Хорошо. Спасибо, Розанна!
– Не благодари. Ты моя подруга.
Позднее, лежа в постели, Розанна не мечтала о Роберто и не рассуждала о своих чувствах при их совместном выступлении, а безжалостно заставила себя думать об арпеджио.
В следующий вторник, явившись на репетицию для дублеров, она увидела на сцене Роберто.
– Синьор Россини считает, что вам будет полезно поработать с ведущим солистом. – Риккардо сразу заметил замешательство Розанны. – Вас что-то смущает?
– О нет. Конечно, нет! Синьор Россини очень любезен, – сухо ответила она.
– Хорошо, начинаем!
Два часа спустя Розанна убирала ноты в сумку.
– Уже уходишь? – спросил Роберто.
– Да, хочу перекусить перед сегодняшним выступлением.
– Могу я составить компанию?
– Нет, меня ждут. Прошу прощения.
Роберто смотрел, как Розанна спешно убегает со сцены. Впервые за долгое время ему отказала женщина. Он озадаченно нахмурился, пытаясь понять, чем его так восхищает Розанна Меничи. Она казалась очень самодостаточной и совершенно его не смущалась. Можно даже сказать, была с ним груба.
– Вы уходите, синьор Россини? Уборщицы хотят привести зал в порядок, – сказал управляющий.
– Да, ухожу. – Роберто скрылся за кулисами и направился в гримерку. Открыл дверь, и сердце упало: на диване сидела Донателла.
– Caro! – Она встала, обняла его за шею и запечатлела на губах кроваво-красный поцелуй.
– Что ты здесь делаешь? – раздраженно спросил Роберто.
– А мне нужен повод? – Ловкая рука юркнула к пуговице на его брюках.
Он попытался ее стряхнуть.
– У меня дела, Донателла. Сегодня я выступаю и…
Рука расстегнула молнию и проникла внутрь.
– Подождут, – прошептала она.
Он застонал и сдался, ненавидя себя за слабость.
Донателла покинула театр через служебный вход. Затвор камеры щелкнул пять раз. Через две минуты вышел Роберто Россини. Снова щелчки. Фотограф улыбнулся: вот оно, финальное доказательство! Еще он заснял, как она выходила из квартиры Россини на прошлой неделе. Фотограф открыл дверь машины, завел мотор и уехал проявлять пленку.
Через несколько дней на придверный коврик нью-йоркской квартиры упал конверт.
Пять минут спустя Джованни Бьянки с интересом изучал содержимое. Значит, его жена влюбилась в Роберто Россини…
Это его удивило. В Россини была влюблена вся Италия! Вряд ли певец захочет остановиться на ком-то одном.
Может, Донателла просто увлеклась? А может, ее рассудок затуманила менопауза. Роберто Россини был гораздо моложе ее. Она явно себя обманывала.
В любом случае пора убрать Россини, чтобы он не мог ему навредить.
Глава 17
Ярким июльским утром Паоло ждал Роберто, чтобы обсудить предстоящий сезон. В дверь постучали.
– Войдите, – сказал он.
– Простите за опоздание! Проспал. – Роберто кивнул Паоло, вошел и уселся. – Могу я надеяться на кофе?
– Конечно. – Паоло постарался скрыть раздражение, позвонил секретарю и сделал заказ. – Нам нужно обсудить расписание на ближайшие полгода, Роберто. Я знаю, что в августе ты уедешь в Лондон петь «Травиату», а в сентябре, как обычно, возьмешь творческий отпуск. Потом проведешь еще три недели в Ковент-Гарден, параллельно записывая «Эрнани» для EMI[11].
Роберто кивнул.
– Значит, ты вернешься к середине ноября, чтобы репетировать «Богему»?
Роберто снова кивнул.
– Да. А потом, после Парижа в феврале, я вернусь петь Герцога в «Риголетто», верно?
– Да. И нужно будет поприсутствовать на нескольких финальных репетициях. Мы готовим новые декорации – к ним надо привыкнуть.
– Со ступенями? – закатил глаза Роберто.
– Да, со ступенями, – подтвердил Паоло.
– Потом, наверное, я уеду в Нью-Йорк петь «Тоску» и выступать на концерте в Центральном парке, но нужно уточнить даты у моего агента.
– Конечно. Мы договорились созвониться завтра с утра.
У Паоло на столе зазвонил телефон.
– Прошу прощения, – извинился он и взял трубку. – Что такое? Я же просил не отвлекать меня… Ясно. Тогда, думаю, нужно ее… Анна, доброе утро! – Он виновато улыбнулся Роберто, но в следующую секунду улыбка резко исчезла с его лица. – У тебя что? Ты точно уверена? Нет, конечно, ты не должна. Мы что-нибудь придумаем. Выздоравливай, я позвоню завтра утром. Конечно, я понимаю. Chao, cara!
Паоло положил трубку и нахмурился.
– Что случилось? – спросил Роберто.
– У нашей мадам Баттерфляй скарлатина.
– Скарлатина?
– Да, скарлатина. Ее маленькая дочь переболела две недели назад. Разумеется, ее не будет ни сегодня, ни до конца недели, если мы не хотим перезаражать всю труппу. Прости, Роберто, но мне надо позвонить Риккардо. Он внизу, с оркестром, и явно не обрадуется новостям.
Паоло набрал номер, и через десять минут в кабинет вошел Риккардо, тяжело дыша от быстрого подъема по лестнице. Усевшись, он посмотрел на Роберто, явно дожидаясь, когда тот покинет кабинет.
– Я хочу узнать, кого вы выберете. Сегодня мне придется петь вместе с ней, помните? – сказал Роберто.
– Конечно, как пожелаешь. Думаю, вместо Анны должна выйти Цецилия Даттон, – сказал Риккардо.
– У нее сегодня концерт в Париже, – напомнил Паоло.
– Тогда Ивана Кассал или Мария Форенци? – предложил Риккардо.
– Форенци можно, но…
– Нет, она не подходит. Слишком стара. И забывает слова. Я отказываюсь с ней выступать, – заявил Роберто.
Следующие пять минут Паоло и Риккардо предлагали разные имена, а Роберто их отвергал. Наконец, исчерпав все варианты, они погрузились в унылое молчание. Его нарушил Роберто:
– Джентльмены, у меня есть решение.
Паоло и Риккардо уставились на него.
– Правда? – хором спросили они.
– Конечно. Очевидное, разве нет? Сегодня вечером
