Невыносимый опекун - Бекки Чейз
— Покажешь мне город?
— Серьезно? — с иронией отозвался Блейк.
Судя по голосу, он уже сумел отойти от волнующей темы.
— Почему нет? — я кокетливо повела плечом — так, чтобы с него сползла рубашка. — Переговоры сорвались, и нам пора возвращаться. Когда еще я прилечу в Сидней?
После недолгих сборов, мы спустились на набережную под окном. По дороге я так и норовила шлепнуть Блейка по ягодицам, идеально обтянутым джинсами — руку тянуло словно магнитом.
— Кукла, уймись, — с заметной неохотой осадил меня Блейк, подталкивая к пешеходной дорожке.
— Не могу, — хихикнула я, все-таки умудрившись его ущипнуть. — У тебя слишком шикарная задница.
— Ты хотела изучить достопримечательности.
— Я этим и занималась, пока ты меня не отвлек.
Шутливо препираясь, мы миновали небольшой парк и подошли к опоре Харбор-Бридж, которая вблизи смахивала на сдвоенную смотровую башню. На траве возле нее играли дети, напротив, у перил набережной, разминались любители пробежки, а чуть дальше, в тени деревьев шумная компания тинейджеров устроила пикник.
— Это Милсонс-Пойнт, — Блейк раскинул руки, словно намеревался охватить все вокруг. — Удобная обзорная площадка для туристов и излюбленное место отдыха у местных.
— А там? — я сложила ладонь козырьком и посмотрела на другой берег залива, где перед стеной небоскребов выстроился ряд невысоких аккуратных домиков.
— Рокс, — Блейк вслед за мной прикрылся от слепящего солнца. — Самая старая часть города, где жили первые переселенцы. Сейчас там, в основном, галереи, музеи и кафе, но во времена основателей это был злачный район с дешевыми гостиницами и борделями.
— Борделями? — переспросила я, готовясь поддеть его за осведомленность, но Блейк успел первым.
— Так и знал, что ты заинтересуешься не музеями.
Увернувшись от тычка в плечо, он продолжил с упоением рассказывать о колонистах и известных постройках. Я не особо вникала и предпочла бы обниматься на фоне достопримечательностей, а не слушать о недавно отреставрированном органе в ратуше или о необычных часах в доме королевы Виктории. И когда только Блейк успел проникнуться духом Сиднея, проведя большую часть жизни в Нью-Йорке?
— Хочешь посмотреть ближе?
Неожиданный вопрос отвлек меня от размышлений о скучном досуге.
— Может, прокатимся на пароме? — предложила я, заметив рядом пристань.
Заодно и селфи у оперного театра сделаем — отправлю Джеки и Бри, пусть завидуют.
Первая совместная фотография удалась, но когда для следующей я попыталась поцеловать Блейка, он отстранился и отвел мою руку со смартфоном.
— Откуда такая скромность? — хихикнула я.
— А откуда такая тяга к проявлению чувств на публике? — в еще недавно миролюбивом голосе слышалось раздражение.
Паром приблизился к мысу с заостренными белыми «козырьками», но я даже их толком не разглядела. Прогулка в один миг утратила свою прелесть, стоило Блейку нахмуриться. Раньше я не замечала за ним неприязни к тактильным контактам. Что изменилось сейчас? И почему он даже за руку меня не взял на людях? Да еще и отошел подальше от толпы, чтобы не привлекать внимания.
— Ты меня стыдишься? — вспылила я, догнав его на носу парома.
Других версий не было. Я не понимала, почему нельзя показать остальным, что мы встречаемся.
— Долорес, сейчас не время для выяснения отношений.
— А когда будет время? — я стиснула кулаки от злости. — Ты скажи, я запишусь в очередь.
— Хватит скандалов, кукла, — он выставил перед собой ладонь, словно она могла остановить поток моего возмущения. — Прекращай посвящать весь мир в подробности личной жизни.
— А если я счастлива, и хочу кричать об этом?
Поправка — была счастлива пару минут назад. Теперь же кричать хотелось от досады.
— Счастье — не ролик для соцсетей, — отрезал Блейк.
Исчерпав аргументы, я обиженно отвернулась:
— Хочу домой. Увези меня отсюда.
Скрестив руки на груди, я не смотрела в его сторону, пока мы не пересели на паром, идущий обратно. На глаза наворачивались слезы. Я старательно сдерживала их, но едва в лицо ударил поток солоноватого ветра, все-таки расплакалась.
Бриз нещадно трепал мои волосы, а я беззвучно всхлипывала, глядя на удаляющийся берег. В груди щемило от тоски — Австралия дала мне так много, но тут же забрала, не дав толком насладиться.
Ну почему Блейк настолько категоричен? Я не хотела искать компромисс и уступать.
Я ведь имею право не скрывать своих чувств!
Вечер перед вылетом я провела в гостиной, изредка косясь в сторону спальни и надеясь, что Блейк подойдет первым, если не мириться, то хотя бы предложить занять спальню, но он тоже был принципиальным. Так и не дождавшись, я прилегла на диван, где меня и сморило.
По дороге в аэропорт мы по-прежнему молчали, да и в самолете едва перекинулись парой слов.
Наблюдая сквозь щель перегородки, как Блейк бегло печатает в ноутбуке, я осознала, что ошибалась. Я переоценила «нас», потому что «нас» никогда не существовало. Мы оба были слишком разными. И то совместное будущее, которое я так ярко себе нарисовала, существовало лишь в моем воображении.
И свыкнуться с этой мыслью было тяжелее всего.
Капитуляция
— Тебя можно поздравить? — первой мне дозвонилась Бри, едва мы с Блейком вышли из терминала Джей Эф Кей.
Она явно прочитала новости, да я и сама успела их изучить — о несостоявшемся слиянии написали, по меньшей мере, три крупных таблоида.
— Не могу говорить, — пробормотала я и отложила смартфон, но ненадолго — следующей была Джеки.
— Долли, где тебя носит? И что это за прикол с Австралией? Ты же собиралась отметить победу!
Я понимала ее возмущение. За время пребывания в Сиднее я была скупа на звонки, да и улетела, ничего толком не объяснив. Я даже не показала подругам нашу с Блейком фотографию у оперного театра.
Сбросив вызов, я отправила в общий чат лаконичное сообщение:
«Нечего отмечать. Подробности при встрече».
И отключила смартфон. Хватит на сегодня общения — мне было тошно и без него.
Блейк по-прежнему держался отчужденно, не предпринимая ни единого шага к
