Оппортунистка - Таррин Фишер
Я молча их слушала, поскольку никогда не покидала Флориду – и уж особенно на игрушечной шхуне моего мертвого отца. Дорогой папочка был из тех, кто бросает пустые пивные бутылки на удачу других мужчин.
Когда я пожаловалась на это Калебу, он научил меня искусству снобизма.
– Смотри на них так, как будто знаешь все их секреты – и находишь их чрезвычайно скучными.
В первый раз, когда я посмотрела сверху вниз на очередную наследницу богатых родителей, она спросила меня, где я купила мои туфли.
– «Пэйлесс», – ответила я. – Забавно, правда? Наши туфли одинаковые, но за свои ты заплатила столько, что на эти деньги можно прокормить небольшую страну около месяца.
Калеб подавился креветочным коктейлем, а наследница никогда больше со мной не разговаривала. Я почувствовала в себе извращенную силу. Не нужно быть богатым и влиятельным, чтобы кого-то запугать, – нужно только осуждать всех свысока.
Я не смотрю на швейцара напрямую, но быстро моргаю в его направлении, как будто он меня раздражает. Он улыбается.
– Вы пришли с визитом, мисс?
«Вы пришли с визи-и-итом, ми-и-исс?»
– Да. К Калебу Дрейку, – говорю я. – Можете сообщить ему, что Оливия здесь?
Тут я слышу звук открывающегося лифта. Рики Рикардо передо мной кивает кому-то за моим плечом.
– Оливия, – говорит Калеб, кладя ладонь мне на спину.
Я вздрагиваю от его прикосновения. Он улыбается швейцару.
– Он жульничает в покер. Выудил у меня сотню долларов на прошлой неделе.
Засранец, о котором идет речь, в ответ только лучится довольством. Почему внимание от Калеба превращает людей в ходячие лампочки?
– Сэр, это самые честные сто долларов, которые я заработал за всю жизнь.
Ухмыльнувшись, Калеб ведет меня к лифту.
– Ты часто проводишь время с персоналом? – спрашиваю я, когда двери лифта закрываются.
– Я играю с ними в покер по вторникам, – отвечает он, искоса глядя на меня. – Что? Они мне нравятся. Никакого притворства. Кроме того, я не помню никого из прочих своих друзей.
Он пропускает меня к выходу из лифта первой, сам идет следом. У меня возникает ощущение, что он пялится на мою задницу.
– Здесь так красиво.
Он кривится.
– Но не очень уютно, да? Этакая холостяцкая берлога для «настоящего мачо».
– Ну, ты и мачо, и холостяк, так что тебе подходит.
– Уверен, я мог бы купить целый дом за эту цену.
– И минивэн, – ухмыляюсь я.
Он морщится.
– Вот в этом не уверен.
У квартиры с номером 749 он останавливается.
– Моя дверь. Не пугайся пятиметровых потолков и огромной плазмы – они впечатляют, но бояться их не стоит.
Я иду за ним в гостиную.
Квартира и правда впечатляющая. Фойе оказывается размером с мою спальню: тут нет почти ничего, кроме массивной люстры, которая нависает над кремовой плиткой. Я чувствую себя светской леди. Он проводит меня в гостиную, в которой, как он и обещал, невозможно высокие потолки. Вся главная стена представляет собой панорамное окно с видом на океан.
– Скажи-ка, – говорю, останавливаясь, чтобы полюбоваться картиной на стене, – мамочка помогала тебе декорировать или ты просто кого-то нанял?
– Не знаю. – Он пожимает плечами. – Но говорят, я встречался с дизайнером интерьеров, только чтобы она бесплатно оформила мне квартиру.
– Правда?
Протянув руку, я касаюсь пальцем гигантского атланта, отдыхающего на своей мантии.
– Это кухня, – Калеб проводит меня в комнату, полную нержавеющей стали.
Потом – в коридор и медлит, прежде чем открыть дверь:
– Мой кабинет.
Я заглядываю поверх его плеча в комнату, где стоят стеллажи с книгами высотой до самого потолка. От радости у меня все сжимается внутри – я чувствую срочную нужду сходить пописать. Книги. Чудесные, великолепные книги…
– Ты все их читал?
– Надеюсь, что нет. Это бы означало, что до амнезии у меня не было никакой жизни.
– Не знаю, не знаю, – говорю я, разглядывая названия на полках. – Я думаю, тебе бы понравилась классика… возможно, «Большие надежды».
Я беру упомянутую книгу с полки и вручаю ему. Он кривится, но не ставит ее обратно, а кладет на стол.
На столе рядом с монитором компьютера стратегически размещено фото Леа в рамочке – возможно, ею самой. Я испепеляю его взглядом. Это одно из тех студийных фото, где фотограф прилагал все усилия, чтобы поза модели выглядела естественно. Леа смотрит немного влево от камеры, слегка приоткрыв рот. «Поцелуй меня, я прекрасная шлюха», – говорит это фото.
– Я хочу себе кабинет побольше, – произносит Калеб, проследив за моим взглядом. – Больше книг, которые я не читаю, камин и большая дверь с тяжелым дверным молотком.
– Ты повесишь это фото в своем новом кабинете? – спрашиваю я.
Мне больно видеть ее здесь, так прочно укрепившуюся в его жизни. Калеб пожимает плечами и смотрит на меня с интересом.
– Возможно. Девушка на фотографии может быть и другой. Меня всегда тянуло на брюнеток.
Я скептически на него смотрю.
– А вот моя спальня…
На незаправленной кровати – черные шелковые простыни. Меня тошнит от мысли обо всех тех женщинах, которые лежали на них.
– Где ванная? – спрашиваю я слабым голосом.
Он проводит меня в ванную через спальню и наблюдает, как я пялюсь. В ванной – душ с шестью разными лейками и сама ванна, в которой легко могут разместиться пять человек. Здесь имеется даже небольшой винный бар в углу. Он смеется над выражением моего лица.
– Это моя любимая комната.
– Ого, – говорю я.
– Ну, если ты останешься как-нибудь на ночь, то сможешь ей воспользоваться.
Кровь ударяет мне в голову.
Экскурсия заканчивается в гостиной. Я устало сажусь на диван, пока Калеб идет на кухню за бутылкой вина. Он возвращается с двумя бокалами в одной руке и бутылкой красного в другой.
Наполнив бокалы, он вручает мне один, слегка касаясь моих пальцев.
Когда он исчезает на кухне, чтобы начать готовить ужин, я выпиваю вино залпом, как шот текилы, и наполняю его снова. Я жду, что либо объявится Леа, либо Калеб что-то вспомнит, а я не хочу быть трезвой, когда это случится.
– Так что, могу я увидеть кольцо, которое ты купил для своей драгоценной девушки? – говорю я, когда
