Шатаут - Эйвери Килан
И на то имеется не так много причин. Либо по непривычке она выкурила слишком много. Либо в косяке было что-то еще. Либо кто-то – предположительно, Роб – подмешал ей что-то в напиток. Учитывая, с какими людьми Серафина проводила время, о подробностях вечера можно только догадываться. За неимением доказательств все так и останется – большой вопросительный знак, который не дает мне покоя.
Сбавив скорость, чтобы остановиться на красный, я снова бросаю на Серафину взгляд.
– Что с тобой случилось сегодня, Сера?
Она не смотрит на меня в ответ.
– Как я уже сказала, у меня выдался плохой день.
Я не хочу расстраивать ее, поэтому больше не задаю вопросов.
Она прислоняется к окну и на несколько секунд замолкает.
– Вопрос двадцать один: ты когда-нибудь употреблял наркотики?
– Я много чего употреблял, – отвечаю я, не упоминая, что она ошиблась – это был двадцать второй вопрос. – Но я с этим завязал.
К моему облегчению, когда мы подъезжаем к дому, в окнах нет света. Оставаться наверху, очевидно, не вариант, поэтому, когда мы оказываемся внутри, я отвожу Серафину к себе в спальню. Не уверен, что именно собираюсь делать, но решаю побеспокоиться об этом позже. Прямо сейчас есть более важные вещи.
Ведя Серафину через комнату к кровати, я вешаю ее пуховик на компьютерное кресло и по пути зажигаю настольную лампу. Она, все еще на каблуках, присаживается на край матраса. Меня захлестывает сочувствие. Что-то подсказывает мне, что она не в состоянии расстегнуть крошечные пряжки.
– Позволь мне снять твои туфли, Динь.
Она безмолвно кивает и откидывается назад, упираясь ладонями в кровать. Я встаю коленями на ковер, а когда поднимаю голову, она пристально наблюдает за мной. Взгляд мягких карих глаз сосредоточен на мне, полные губы слегка приоткрыты. Даже если это я стою на коленях, Серафина все равно выглядит уязвимо и беззащитно.
Стараясь быть нежным, я беру ее левую ногу и ставлю себе на колено. У нее идеальный светло-розовый педикюр. Черт, у нее даже ступни красивые.
Кончиками пальцев я касаюсь ее кожи, когда осторожно расстегиваю изящную пряжку. Серафина делает мягкий вдох, ее обнаженные ноги покрываются мурашками. Невозможно не заметить, каким интимным кажется происходящее. Еще тяжелее напоминать себе, что я не могу отдаться моменту.
– Уверен, что никто не спустится?
– Никто никогда сюда не спускается.
Неписаное правило. Единственное исключение – дружеские вечеринки, на которых приглашенные играют здесь в пиво-понг. Но и в таких случаях я редко даю разрешение.
Когда туфли сняты, я направляюсь к шкафу, чтобы переодеться. Стаскиваю с себя джинсы и все еще влажную от слез Серафины футболку, бросаю их в корзину для грязного белья. После этого натягиваю черные спортивные шорты. На мгновение я задумываюсь, не надеть ли мне и футболку, но в моей спальне невыносимо жарко, а Сере, подозреваю, все равно.
– По шкале от одного до десяти, – говорит она, рассеянно болтая ногами по серому ковру. – Если десять – ужасно, как я сейчас выгляжу?
– На ноль.
С ее губ срывается хриплый смешок.
– Ты милый врунишка.
Посмотрев на дверь моей спальни, Сера морщит нос. Она встает, все еще слегка пошатываясь.
– Мне нужно умыться. Чувствую себя мерзко.
Придерживая Серафину за локоть, я провожаю ее в ванную. Мы чистим зубы, а потом я жду у двери, когда она закончит, и снова помогаю ей добраться до моей комнаты. Удостоверившись, что могу оставить ее на минуту, я спешу наверх, чтобы прихватить воды для себя и спортивный напиток для нее. К счастью, дом все еще пуст. Возможно, Даллас и Чейз решили остаться у девчонок. Это намного все упростило бы.
Протягивая Серафине пластиковую бутылку, я опускаюсь рядом с ней на кровать.
– Выпей это.
– Зачем? – сдвинув брови, смотрит она на меня.
– Потому что и каннабис, и алкоголь являются мочегонными средствами, которые… – спохватившись, я останавливаюсь, прежде чем начать научную лекцию, которую, уверен, ей неинтересно слушать. Тем более сейчас. – Просто выпей немного, Сер. Завтра еще спасибо мне скажешь.
– Хорошо, – открутив крышку, она делает несколько глотков и снова закрывает бутылку. На экране ее телефона, который заряжается рядом, на прикроватной тумбочке, высвечивается сообщение от Эбби.
– Как мило, что она наконец-то про тебя вспомнила, – фыркаю я. Слова вырываются прежде, чем я успеваю себя остановить. Ничего не могу с собой поделать – я зол на нее и на ее коварного братца.
– Тай.
– Она понятия не имела, где ты, Динь, – добавляю я уже мягче. Последнее, чего мне хочется, – это добавить к уже случившемуся ссору с Серафиной. – А если бы какой-нибудь придурок тебя нашел?
– Я же не потеряла сознание.
– Эбби этого не знала.
Она поджимает губы и некоторое время внимательно изучает меня, как головоломку, которую пытается разгадать. Раздражение на ее лице сменяется радостью.
– Я тебе нравлюсь, – протягивает она.
Очевидно же. Но что я могу с этим поделать? Да, мать твою, ничего.
– Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
– Потому что я тебе нравлюсь, – на ее лице появляется довольная ухмылка.
– Да, Сер. Нравишься.
Наверху хлопает дверь. Кто-то врывается на кухню, топая, как чертов слон. Включается телевизор, а за этим следует женский смех. Черт. Даллас и Чейз вернулись и привели с собой Бейли и Шив.
– О нет! – Серафина, зажав рот рукой, лихорадочно осматривает комнату, как будто ищет путь к отступлению. – Что же мне теперь делать? Нельзя, чтобы брат увидел меня в таком состоянии.
Над нами раздается громкий треск, как если бы кто-то опрокинул кухонный стул. Судя по шуму, они, вероятно, слишком пьяны, чтобы заметить, что и она отнюдь не трезва. Но будь я на месте Серафины, тоже не захотел бы с ними встречаться.
Напрягаю мозги и прихожу к единственному возможному решению.
– Можешь остаться на ночь здесь. А утром накинуть халат и притвориться, что была в душе. Если кто-то спросит, скажешь, что вернулась, когда все уже легли спать.
– Да… – медленно кивает Сера. – Это же сработает, правда?
– Уверен в этом, – говорю я, отворачиваясь, чтобы поставить бутылку с водой на прикроватную тумбочку.
Я лгу, чтобы успокоить ее. Все же остается небольшой шанс, что эта ночевка обернется катастрофой. Например, дверь в подвал слишком громко скрипит. Меня это бесит, но это также служит хорошей системой сигнализации.
Серафина встает и обмахивается руками.
– Боже мой, как же здесь жарко.
Во рту становится сухо, когда она, судя по всему не
