Через год в это же время - Софи Касенс
Ее мать слегка тряхнула головой, как утка, стряхивающая с себя дождевые капли.
– Я сама занималась плаванием очень усердно, а у тебя был талант, Минни. Ну, ты хотя бы принесла пирог?
– А надо было?
– Ох! – застонала Конни. – Было бы совсем неплохо хотя бы раз ничего не готовить, если уж в семье есть свой шеф-повар. – Это слово она произнесла так же, как делала это всегда, – с аристократическим британским акцентом и царственным взмахом руки. – Твой папа ни в чем не помогает, а я вовсе не сижу всю свою смену. Нам не хватает сиделок, и кроватей тоже, как обычно.
Следом за матерью Минни прошла в кухню и наблюдала за тем, как та с покорным вздохом опустилась на один из кухонных табуретов.
– Моего бедного мистера Каннингема выписали домой, а он совсем не в том состоянии…
– Мне жаль, мама, что у тебя был тяжелый день, – сказала Минни.
– Иногда я не понимаю, куда катится мир, – начала Конни, прикрывая глаза. – Как получается, что у некоторых людей всего так много, а наша больница даже не имеет кровати для человека, который просто хочет умереть с достоинством?
Минни потянулась было к матери, чтобы коснуться ее руки, но Конни этого не видела и убрала руку со стола. И Минни взяла какой-то значок. На столе перед Конни лежала целая коллекция предметов, ожидающих починки: кастрюлька без ручки, маленький значок с надписью «Горячо», голова керамической собачки…
– Мама, тебе незачем хлопотать. Меня устроят и тосты с фасолью. Я же пришла просто повидать вас обоих.
– Ну да, чего еще ожидать… Ладно, можешь помочь мне найти туловище этой собачки? Оно должно быть где-то там. – Конни махнула рукой в сторону гостиной.
Минни постаралась выполнить ее просьбу. В гостиной тиканье часов звучало заметно тише, поскольку отец держал их в коридоре, чтобы не мешали смотреть телевизор.
Из всех часов в этом доме были только одни, которые по-настоящему нравились Минни. И они висели на почетном месте над телевизором – «Когги». Минни купила их для отца на гаражной распродаже в Пикс-Коттедже, когда ей было шестнадцать. Когда она их нашла, часы не работали; звонок в их верхней части заржавел, а семерка и четверка на циферблате отвалились. Часы явно пребывали в забвении много лет, но хранили некую сдержанную царственность, как будто, несмотря на то что не могли показывать время, могли сообщить вам нечто куда более важное, если можно так сказать.
Минни нравилось отверстие в циферблате, позволявшее наблюдать за вращением зубчатых колес. По звонку наверху каждый час ударял маленький молоточек. Это был единственный звон, против которого Минни ничего не имела, – очень мягкое сообщение о том, что миновал еще один час, в отличие от огромных гонгов некоторых куда более известных часов.
Минни опустилась на четвереньки и начала шарить под диваном в поисках утраченной части собачки, которую желала найти ее мать. На лестнице раздались тяжелые шаги отца.
– Только не надо снова говорить о тостах с фасолью… Мы ведь можем заказать что-нибудь готовое, да, милая? – проревел он в сторону кухни, а потом вошел в гостиную; Минни увидела, как его большие рабочие ботинки остановились рядом с ее головой. – Чем это ты занимаешься?
– Ищу половину собачки, – ответила Минни.
Отец нахмурился:
– Конни, не заставляй ее работать! Предложи девочке выпить и наплевать на этот фарфор! Закажи что-нибудь китайское!
Он уселся в старое кресло, обтянутое коричневым кордом, и оно испустило медленный шипящий звук, как будто выпускало воздух. Отец потянулся к телевизионному пульту, лежавшему на столике у кресла.
– Минни Му, ничего не замечаешь тут нового? – спросил он.
Минни встала, одернула голубой шерстяной джемпер и огляделась в поисках новых часов.
– Вон там. – Она показала на стену над книжной полкой слева от телевизора, где висели небольшие деревянные часы «Венский регулятор» с маятником размером с циферблат.
– Наконец-то нашел недостающую деталь, вот как! Один парень из Гамбурга продал ее за кругленькую сумму. Я торговался с ним несколько месяцев!
– Впечатляет, пап… Выглядят как новые.
Отец усмехнулся, его широкие красные щеки превратились в подобия яблок. Глядя на него, никто бы и подумать не мог, что у Билла Купера может хватать ловкости рук или терпения, чтобы копаться в сложных маленьких механизмах. Руки у него были как стволы деревьев, плечи как у быка, явно предназначенные для тяжелой работы. Но настоящая сила Купера была в удивительной координации движений и неправдоподобной страсти к старым часам.
– Ладно, сейчас начнется «Лучший пекарь Британии». Ты это смотришь, Минни Му?
– Какой выпуск?
– Это повтор… Никогда не надоедает! Думаю, за твои пироги Пол Голливуд пожал бы тебе руку. – Он повысил голос. – Конни, кулинарная программа! – Потом снова повернулся к Минни. – Принесешь мне пива, милая, а?
Минни прекратила поиски собачки и вернулась в кухню. Звук телевизора в сочетании с тикающей какофонией мгновенно вернул Минни к роли домашней барменши, и ей показалось, что она никогда и не уезжала отсюда. Жизнь здесь была точно такой же, как девять лет назад. Строго говоря, Минни окончательно переехала всего три года назад. Ей пришлось на время вернуться домой, когда они с Лейлой налаживали бизнес, были еще несколько месяцев в 2011 году, когда она вдруг оказалась без работы. При воспоминании о том периоде своей жизни Минни становилось тошно. Неужели она обречена находить новую работу, терять ее, возвращаться домой и начинать все с начала? Дом в Брент-Кроссе играл с ней, словно с мячиком-раскидайчиком, то выбрасывая в реальный мир, то притягивая обратно, как только она до конца натягивала резинку.
И теперь она уже готова была спросить родителей, позволят ли они ей снова вернуться. У Минни похолодели и повлажнели ладони при мысли, что придется снова жить здесь. Неплохо было бы поискать квартиру на двоих, но после всех тех царапин, которые оставил Лаки в ее нынешней квартире, Минни не могла надеяться на возврат залога. К тому же большинство людей вряд ли пришло бы в восторг от перспективы проживания с дополнительным четвероногим соседом.
Минни открыла дверцу холодильника, чтобы взять две банки пива – для отца и для себя.
– Ну а как ты провела день рождения? – поинтересовалась мать. – Обычно тебе есть что рассказать.
Минни не хотелось подбрасывать огня в вечную идею матери насчет ее врожденной невезучести, а потому пожала плечами:
– Ничего особенного… Пообедали у Алана, потом пошли на вечеринку.
Минни отнесла отцу пиво, затем вернулась в кухню и открыла свою банку.
– Ох, но… Мам, угадай, с кем
