Поглощенные туманом - Нана Рай
Пиликает смартфон, и Паола вздрагивает. Мысленно проклиная себя за глупость, достает его из сумки и мельком читает короткое смс‑сообщение. Со злостью швыряет мобильный на соседнее сиденье. Тварь! Думает, что знает ее страхи, слабые места, но на самом деле ни черта он не знает!
Она заводит «Теслу» и включает автопилот. Откидывается на кресло. Паола больше не будет думать об этом. Поедет в замок. Проверит работу Вероники. И выкинет из головы проклятую встречу.
* * *
Столовая каждый раз вызывает в душе Ники трепет. Ажурная лепнина по периметру нежно‑розового цвета. На стенах нарисованы шторы с бахромой, словно занавес, за которым скрывается сцена. Длинный стол на двенадцать персон окружен дорогими стульями из красного дерева. От каменных стен не веет холодом, а огромные окна в пол открывают чудесный вид на густой лес.
Завтрак пролетает за мгновение, и, как Нике ни хочется продлить его, оно утекает сквозь пальцы, словно песок.
Стефано был необычайно красноречив. Он говорил и говорил. Об истории, искусстве, работе, политике. Темы сменяли друг друга, будто кадры киноленты. Без резких переходов. Естественно. Но он ушел разбирать накопившиеся дела, и Ника ощутила себя одинокой. Хотя прошло не больше минуты после его ухода.
Она касается пальцами шероховатой льняной скатерти и невольно вспоминает все, что было до завтрака. Кажется, так начинают сходить с ума. Пока Ника пыталась побороть одни страхи, неожиданно возникли другие. И она понятия не имеет, как с ними сражаться.
– Верóника…
Едва уловимый шепот касается Ники, и она настороженно оборачивается.
– Верóника…
Голос усиливается. Словно раньше кто‑то говорил в соседней комнате, а теперь находится здесь. Рядом.
Она вскакивает со стула и оглядывается. Старается дышать размеренно.
– У меня галлюцинации, – шепчет она, чтобы разбить тишину, натянутую как струна. Руками касается ушей и вновь:
– Верóника!
Лед. Мерзлый, жгучий, от которого перехватывает дыхание, проникает сквозь Нику. Она хрипит, пытается вдохнуть, но грудь сводит от боли, словно она находится под водой. И так же резко странное чувство проходит. Ноги подгибаются, и она валится на пол. Марионетка с обрезанными нитями.
– Господи. – Она дышит часто и жадно. Гусиная кожа покрывает руки, волосы на затылке встают дыбом.
Ника ищет взглядом фотоаппарат и запоздало вспоминает, что по пути на завтрак оставила его в спальне вместе с картой. Без него она абсолютно беззащитна. Как младенец.
– Чужестранка… Сгинь!
Лед вновь проникает в легкие и вымораживает их изнутри. Ника запрокидывает голову, беззвучно раскрывает рот, но горло лишь судорожно сжимается. Мебель плывет перед глазами. Пальцы впиваются в пол, а в груди полыхает огонь.
– Сгинь! – Голос превращается в злобный свист.
Еще один сдавленный хрип, и, как по щелчку, становится темно. Ника успевает уловить далекий скрип двери и чей‑то испуганный крик.
* * *
Прохладные пальцы касаются лба Ники, и она тихо выдыхает. Тепло, мягко, уютно. Не хочется просыпаться. Но неизвестный страх внутри с каждой секундой разрастается сильнее и вынуждает ее открыть глаза. Поначалу все расплывается, словно смотришь сквозь мутное окно, но вскоре зрение фокусируется, как объектив фотоаппарата, и Ника узнает знакомый встревоженный взгляд чистого серебра.
– Как ты себя чувствуешь? – Голос Стефано дрожит.
Он сидит на краю кровати и мягко сжимает ее руку. Она оглядывается и понимает, что лежит в своей комнате. Фотографии, которые Ника утром разбросала на постели, грубо отброшены в сторону, и она невольно тянется сложить их в стопку, но голова кружится, как на каруселях. Ника снова откидывается на подушки и на минуту прикрывает ладонью глаза.
– Почти хорошо. Я потеряла сознание?
– Да. Я забыл в столовой телефон, а когда вернулся, ты лежала на полу. Такая бледная, словно… – Мужчина обрывает себя на полуслове.
Ника внимательно смотрит на него и заставляет себя улыбнуться. Тревога, спрятавшаяся в уголках губ Стефано, разглаживается, и он улыбается в ответ.
– Спорим, ты сейчас бледнее меня?
– А как иначе. Меня и так преследуют сумасшедшие журналисты из‑за дел минувших лет. Не хватало еще, чтобы газеты писали, что в Кастелло ди Карлини скрывают спящих красавиц.
– Я вряд ли подойду на звание Спящей красавицы, – смеется Ника.
– Да? Значит, ты не видела себя в зеркале, – серьезно заявляет Стефано. – У тебя красивые глаза.
У Ники перехватывает дыхание, и она только сейчас осознает, что граф так и не отпустил ее руку. И пальцы невольно сжимают его ладонь. Кажется, вечность, на самом деле несколько секунд они молча смотрят друг другу в глаза, прежде чем Стефано отводит взгляд. Но его слова продолжают вибрировать в голове Ники. Почему простой комплимент так ее цепляет? И почему впервые за долгое время она не пытается сравнить мужчину с Габриэлем?
– Ты часто теряешь сознание? – Вопрос Стефано возвращает Нику на землю.
Она пожимает плечами и перебирает в голове прошлое:
– Нет. Никогда. Даже когда каталась на поездах. После поездок часто кружилась голова из‑за адреналина, но чтобы падать в обморок… нет.
– Может, ты чего‑то испугалась? – настаивает Стефано. – Что‑нибудь помнишь?
– Я… – И звуки прилипают к губам.
Ника растерянно смотрит на мужчину и панически пытается вспомнить, что произошло. Но ничего. Помнит, как он ушел из столовой, а затем обрыв. И следующее воспоминание – она открывает глаза в спальне. Кусок времени безжалостно стерся из ее жизни. Словно из книги вырвали самую важную страницу. На ней было буквально два слова, но без них все рушится.
– Я не помню, – ошеломленно признается Ника.
– Возможно, последствия обморока, – бормочет Стефано и встает с кровати. Его руки выпускают ладонь Ники, и она с сожалением ощущает прохладу. – Отдыхай. Продолжишь работать завтра.
– Нет, нет, – Ника садится и решительно поправляет волосы, – я и так много бездельничаю. Паола точно уволит меня. Я уже должна была отснять половину замка, а у меня только с десяток фотографий.
– Я не хочу, чтобы ты снова упала в обморок. – Стефано сводит брови на переносице и машет в сторону ее снимков. – Они не стоят того, чтобы ты…
Он замирает. Резкое движение, и у него в руке одна из фотографий. С лица исчезает краска, как будто художник стер тряпкой не понравившиеся цвета. А затем переборщил с красным, который теперь заливает шею и щеки Стефано от ярости.
– Зачем ты это делаешь?
Он переводит взгляд на нее, и Ника забывает дышать. Глаза Стефано сощурены, губы напряжены.
– Что делаю?
Ника мгновенно вскипает и встает с кровати. Но даже стоя, граф продолжает нависать над ней.
– Это! –
